Сибирские огни, 1929, № 5

бятами и, сильно подпоенный медовухой, завернув подол длинной холщевой рубахи, неприлично кривлялся. Ребята ржали, свистели и ругались. Ванька Мордатый рва­ нул гармошку, закатил глаза и заголосил: День гуляем, пиво пьем, Ночь придет—окошки бьем. Баб мы щупам, девок мнем, На ворота деготь льем... Марина, уткнувшись в кровать, закрывшись подушками, тряслась как от озноба Пьяные, похарные крики парией, вэвизгн гармошки, сладострастное мычание Евани, арест Селифона, изнасилование, беременность— все это слилось в один сплошной, словно железным обручем, сжимающий сердце круг. Стоя на коленях перед иконами, манилась бабка. Взобравшись на завален»у, в окно заглядывал, растягивая рот, окончательно обнаглевший юа* медовухи Еваня- П О К Р О В Гуляшку в поперев чернуипане. как это воспари повелось, начинают с раннего обеда, сразу же поме церковной службы. Гуляют в/начале гнездами, по кровному «род­ ству и сватовству. К вечеру же амоюовевий «корень» сливается в гульбе с «корном» мосеевским и нежинским, а потом уже наливается ходьба в обнимку из дома в дом, по порядку- Нет такого дама в Чериовушке, где бы ае было медовухи, не напечено, не наварено и не нажарено в эти дни. Любой приходи— отказа нет. Роем гудит Черно(- вушха от одного конца до другого к вечеру. Мешаются пьяные стариковские гундо­ сые бормотания священных стихов, с разухабистыми выкриками баб и моло- дяжника. Троицу, масленицу да покров— медовухой чтут, песнями убложают в Черно- вушке. С утра маленькая моленная набита народом- Мужики все до единого в длин­ ных черных кафтанах, наглухо застегнутых на груди, стоят впереди и в правой сто­ роне моленной. Женщины в цветных сарафанах и платках, подвязанных под подбород­ ком, сзади— в левой стороне. Поп Амос поет, присутствующие подхватывают в один тон. Старики и старухи тянут в нос. От пения, больше похожего на стоны замуро­ ванных под землею древних гонимых христиан, в молитвенном экстазе надрываются сердца молящихся. После пения все одновременно закрестились. Отчего в старую церковушку на минуту словно ворвался ветер. Потом враз свершили земное метание. Черные кафтаны во время молитвы и поклонов гнутся, словно во внезапно на­ летевшем урагане пригибается долу высокая поспевающая чернокояаска. Душно. Пах - нет тающим воском. Егор Егорыч Рыжлин, не достояв службы, положил не в очередь несколько зем­ ных поклонов, бочком прошел межегу стариками, недвижно стоящими, с поджатыми подмышками кистями рук, бережно швееял за плисовые гужики подручники и ти­ хонько стал выбираться из церкви- Служба подходила к концу- Егор Егорыч торопился домой. Пробираясь к выходу, он мотнул головой своим домашним и за ним торопливо вышли его жена Макрида Нл- каворовна и дочка Фенюшка. — Беш-ка накрывай, сейчас отойдет,—приказал он дочке. Фенюшка с паперти пустилась бегом в свой переулок. Егор Ешрыч с Макридой Никанороивой пошли следом, время от времени останавливались и, повернувшись к церкви, размашисто крестились на открытые двери. — Пиво-то как?— .спросил Егор Егорыч, подходя к дому. — Ковда у меня плохо было,— обиженно отозвалась Макрида Никаиоровна-