Сибирские огни, 1929, № 5

Это мнение не присяжного критика, а просто читателя. А одной начинающей писатель­ нице, утверждавшей в каком-то рассказе, что врачи но женским болезням в душе «-се­ ладоны и циники», он писал: «Гинекологи имеют дело с неистовой прозой, которая вам даже не снилась...», «кто вечно погружен в прозу, тот страстно тоскует по поэзии». Чи­ та/гель-врач не хочет простить беллетристу, который взялся говорить о специальных вопросах, а разбирается в них хуже читателя-специалиста. Колхозники из «Майского Утра» не прощают Панферову его слабого знания колхозной жизни. В качестве роди­ телей и просто людей, все время наблюдающих ребятишек, они не хотят слушать рас­ сказов Анучиной о детях, потому что она не знает детей. Это значит, что писатель должен знать ту область жизни, которую он изобра­ жает, не хуже, во всяком случае, тех, кто этой жизнью живет и ее создает. В наше вре­ мя жизнь— это работа. Отсюда—знание предполагается не любительское, дилетант­ ское— со стороны, а знание работника, строителя или, во всяком случае, настоящего наблюдателя-исследователя, хорошо к этому подготовленного. Теперь в моде учиться у классиков. Только-что высказанную мысль можно ил­ люстрировать примерами и из классиков и из новых писателей. Когда Пушкин писал «Капитанскую дочку», вряд ли кто в России знал о пугачев­ щине.больше, чем он. А вот Каменский, написавший роман «Пушкин и Дантес», вряд ли в такой же степени знал пушкинскую эпоху. Чехов был врач, интеллигент; более 4 лет он прожил в деревне, входя, как врач, даже в интимную жизнь крестьян, не говоря уже об общественной работе (постройка школ и т. д.). Его врачи, интеллигенты, лирики— ясны и живы, а крупная буржуазия очень бледна («Три года»), пролетарий же («Не­ веста») совсем бесплотен. Гарин был инженером; в его «Инженерах» великолепно изо­ бражена постройка железной дорога, и эта «сушь» читается с интересом. Даже в такой, казалось бы, голой фантастике, как «Демон» Лермонтова, скалываются изрядные све­ дения по демонологии*). Есть книжка хорошего сов|>еменного писателя Огне,ка «Днев­ ник Кости Рябцева». Она надолго останется в литературе, как живая, детальная карти­ на жизни средней школы в переходный период. Кое-что из материала, данного Огневым, использовалось даже «Учительской Газетой». Огнев продолжил историю своего героя, напечатав («Новый мир», 1928) его дневник под заглавием «Костя Рнбцев в Вузе». Но если в первом произведении школа вся перед нами, то во втором ВУЗ, собственно говоря, сбоку-принеку. Огнев, кажется, работал или работает в школе 2 ступени. Все это не зцачит, конечно, что по «Инженерам» можно научиться строить же­ лезные дороги, а по дневнику Кости— практически изучить школьное дело. В «Настоя­ щем» (1928, 10, Редакц. блокнот) один из читателей сетует: «В результате, прочтя «Цемент», я не знаю, как восстанавливаются цемэйводы». Но если бы этому читателю дать в руки книгу, из которой, действительно, можно во всех подробностях узнать, как восстанавливаются цемзаводы, то еще вопрос, сумел ли бы он ее прочитать (разве толь­ ко он окончил соответствующий ВУЗ). Кто же может оценить художественное произведение с этой точки зрения:' Кри­ тик? Но критик— спец своего дела, лингвист, литературовед и т. д. Ему нужно принад­ лежать к направлению, воевать с другими критиками,— хлопот полон дот. Да и не для критиков творится художественная литература. Нужно обратиться к читателю. Как/ Это сложный вопрос. Опыт, хоть и небольшой, уже есть. Но,, во всяком случае, обра­ щение это, как мне кажется, не должно ставить читателя в положение^ заправского кри­ тика. специальность которого— «критиковать»; во-вторых, такое обращение вряд ли стоит делать с целью воспитать читателя, организовать его мнение и т. д., и т. д. Опыт *) Это в своем роде целая «научная область». См., напр., инте'ресную (а для антирелигиозников и небесполезную) книгу Амфитеатрова «Дьявол». (Сочин. т. XVIII, изд. «Просвещение»). Немало сведений по этой части соорано у Лескова. Эту «естественную историю чертей» Лермонтов, ■идимо, знал/