Сибирские огни, 1929, № 5

IV. Это все не звачит, что тоноровская деревня требует только правильного описа­ ния подлинных фактов, которые в действительности наблюдал писатель. Она отличи» знает, что многого он и не мог видеть, а кое-что из показанного им только возможно, а на самом деле, пожалуй, и не происходило. Правдивость— не фотографичность; доста­ точно, «ели соблюдены естественные отношения между вещами и событиями: «как правда все равно», говорят коммунары о «Оказе о Ермаковой походе» Вяткина («С. О.», 1927, 6 ). Вяткия, конечно, не видел ничего из похождений Ермака. «Н родственном деле может внучка деда и бабку соединить головами, как описано у писателя (в «Уха­ бах» Новикова-Прибоя)... Хоть, может быть, и не было этого на самом деле, а может быть. Любезно это вышло у него («С. 0.», l ‘J28, 1). Право нисате.ш «а вымысел и писательская способность видеть лучше и больше, заглядывать в такие уголки и тай­ ники, куда не проникнет невооруженный талантом взгляд, не вызывает никаких со­ мнений. Факт сам по себе в художественном произведении имеет не такое, уж большое значение. В «Челкаше» Горького «факт жизни меньше взят, чем в «Награде». Но 1 >ас- сказ Горького впивается в тебя занозой. А здесь слушаешь и сам себе твердишь: не так было, по-иному было». («С. 0.», 1928, 2). Это нисколько не противоречит предыдущему. И в науке, факт—только отправ­ ной пункт. Груда фактов, пот она не обработана, не приведена к известный',' нужный для данного случая порядок, не имеет никакой цены. Каждая наука пользуется факта­ ми по-своему; по-своему обрабатывает их и писатель-художник. И надо сказать, что иногда художественная обработка, (ее нередко считают искажением, подкрашиванием и т. п.) значительно проясняет дело. Я думаю, позволительно поделиться личным впе­ чатлением (я ведь тоже читатель). Есть небольшая повесть Федина «Трансвааль». На нее очень досталось писателю. Тот же Исбах, который уже цитировался но поводу «Брусков», сурово говорит о Федине: «Идеализация кулака Сваакера, конечно, не есть показ новой деревни. Любование таким вымышленным Сваакером, который покоряет весь уезд, только показывает, по какому социальному заказу работает Федин». Федин не выдумал Сваакера. Он только вставил в его фамилию букву в, выдумал же некото­ рые подробности его личных отношений, да попробовал заглянуть в его «душу». Конеч­ но, у Федина Сваакер покоряет весь уезд (оно и на деле почти так), но от изображе­ ния до любования— дистанция огромного размера. Гоголь изобразил Чичикова большим умницей, но Какчбудто не любуется им. Благодаря же художественной обраоотке (пси­ хологическим подробностям, личным отношением), Сваакер, как человек, ноложите.шно неприятен, если не отвратителен. Подлинное имя и адрес этого Сваакера можно найти в очерке Е. Ермилова «Ласковый враг» («Октябрь», 1929, •>). Мужики в восторге от этого Сваакера и только удивляются, за что на него ополчается власть. Читаешь очерк, полезный и даже приятный человек, только бабник. Но это, но нынешним временам, не, такая уж редкость. В конце концов, даже начинаешь думать: а не лучше ли мужику с кулаком, чем без него? К слову, сам Саакер Фединым очень недоволен. Право на художественную обработку действительности, на вымысел в мелочах и в целом построении коммунары вполне признают. Они признают и способность писа­ теля видеть глубже и больше, чем видят обыватели, а его уменье проникать во внутрен­ ний мир человека удивляет и почти восхищает их. «Писатель как ровно вот стоял I де­ нибудь на свободном месте, его никто не трогал, не мешал ему, а он дело обдумывал, соображал, как получше описать все военное беспокойство людское, все страхи». «Меня все удивление берет: какие это такие люди бывают, что все могут приметить, разузнать и рассказать?! Это вот писатель писал так. как-будто он все видел, тут был. Взаправду, чо ли, он везде шнырял?». Однако, по самой книге уже легко видеть, что не везде шны­ рял Зазубрин. Но «ежели Зазубрин это выдумал не видючи, то у него здоровенная голо­ ва! А ежели он описал слыханное от людей, то он сурьезный мастер своего дела». И, на­