Сибирские огни, 1929, № 5

На Халачьпугоре в этом году был большой с’езд туземцев. Сюда приехали остяки даже с острова Пуйко, затопленного грандиозным разливом Оби. Это были рыбаки. Оленеводы давно угнали своих оленей в дальнюю тундру, на побережья се­ верных морей. Остяк яа своей «калданной», с долбленым днищем, лодочке представляет со­ бой замечательное зрелище. На. этой утлой лодчонке он пересекает огромные вод­ ные пространства. II ухитряется не опрокидываться даже в крупную волну. Опро­ кидываться ему, вообще, невозможно. Остяки не умеют плавать, они не купаются никогда. Насчет мытья— другое дело. Современный остяк, видимо, считает неизбеж­ ным мыть руки хотя раз в день. Мы видели, как остяки намыливали руки и, по­ ливая их водою изо рта, умывали лицо. Молодой остяк, пришедший к нам на теп­ лоход в судовую лавку, первым делом купил два куска душистого мыла. Остяк по­ старше, увлеченный сим благим примером, вытащил серебрянный пятиалтынный я, швырнув его на прилавок отчаянным жестом, тоже потребовал себе мыла. Это разительное действие сопровождалось нецензурным выражением. Однако, умывание, вернее— ополаскивание лица и рук не избавляет остяков от грязи в жилищах и дурного запаха. Сырая рыба и плохо выделанные шкуры пахнут резко и удушливо. Долго оставаться в избе невозможно. Мы выбрались на воздух и заглянули в соседнюю избу зырян. Зырянская изба почти ничем не отличается от русской. Разве только ио- тесней и погрязней. Те же неизбежные полати, та же кровать с грудой засаленных яюдушек. Нет только (громоздкой русской печи. Печь сложена на улице, подле избы, из обломков кирпичей, неведомым пу­ тем попавших сюда, в тундру. Зырянские женщины пекут в этой печи хлеб. Зыряне, пришедшие сюда из-за Урала, сильно русифицированы, соблюдают русские обычаи, носят русскую одежду. Занимаются они теми же промыслами, что и туземцы. Внешне зыряне, на первый взгляд, не отличаются от русских ничем, кроме языка. Запоминаются только глаза. У владельца избы на Халачьпугоре, курчавого черного мужичка, глаза были такие же, как у нашего тобольского лоцмана, синие, прозрачные, светящиеся. Не глаза, а драгоценный камень. К вечеру остяки отдали нам визит. Мы таскали их по теплоходу, показывая всекомещения. Но остяки и здесь ■оставались невозмутимыми. 1олько перед душем и зеркалами они сочли нужным посмеяться вежливым и принужденным смехом. Так смеются дипломаты, когда им показывают то, что их совсем не восхищает, но что нужно хвалить из вежливости. Зато они все время спрашивали: «лавка есть?». Н как только их оставили в покое, остяки тотчас же направились на корму, в судовую лавку. В лаш.е каждый из них купил по три сорта конфет, мятных пряников, цветные яркие pjoaxn, го- довные женские платки, мыла, чаю. И, нагруженные покупками, довольные, гости возвратились в свои чумы. XII. НОЧЬ В ОСТЯЦКОМ ЧУМЕ В гостях у остяка Семена Ивановича Перчеды нам пришлось побывать при несовсем приятных обстоятельствах. Мы «бежали» на моторном катере из Обдор- ска на Халачьпугор, где стоял: наш караван. Поднялся шум, и волны разгкляв­ шейся Оби начали захлестывать катер. Пришлось итти все время берегом, волиаи остяцких чумов. • й Чумы попадались почти на каждом километре. Остяки прикочевали на oepei в ожидании начала «вонзя». Но вонзь еще не начинался, и остяки пока «калда- нили» у берега.