Сибирские огни, 1929, № 4

— Ты вот на-ка, опохмелись да иди на работу, а то там ругаются, Федор бегал в завком, тебя не нашел. Дунька утерла рукавом рот и подошла к кровати. Рякин знал, что никакой пользы от опохмеливанья ему не будет. Похмелье вызы­ вало в нем приступ тошноты и головной 'боли. Надо было напиться допьяна, чтоб поза­ быть о скверном хмельном пробуждении. Но все же он взял чашку, посмотрел на зеленоватую жидкость, на плавающие черные точечки. Потом вздохнул, изо рта, как из бардяного чана, ударило в нос перега­ ром. Он закрыл глаза и вылил самогон. Все нутро возмутилось против самогона, в висках застучало, желудок выталки­ вал его обратно, голову тянуло вниз. Рякин хлюпнулся в постель. И сразу, как только голова опустилась на подушку, Рякина опять охватили покаян­ ные мысли. — Чорт ее выдумал, отраву. Дуныпа, мне тяжело! Не смотрел бы на белый свет. Пфу! пфу! Рякин лежал, свесив голову с подушки, и плевался. Тягучая слюна никак не спле­ вывалась. — А ты, Рома, не ней, чем ругаться-то. — Повесить надо всех самогонщиков. — Ну, так к ж же. Помогло, смотри ты! Да вы за сто верст найдете, а то и сами варить станете. — Ну, уж и сами! — Да ведь варили в позапрошлом году. Хорошо, что Семен Аристархович доб­ рый был, так все замял, а другой бы всю компанию выпгвьгрнул. — Ладно. Не звени. И так ушам больно. — Я побегу,— сказала Дунька,— а ты вставай да иди на работу, а то, как союз узнает, достанется тебе. — А чо будет? — Снимут с работы— вот и все. Опять будешь в солодовню мешки таскать. Рякин остался один. Через Полчаса он оделся и побрел в союз. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ 1. Неделя прошла, но Конкуль и не думал о выселении. Он надеялся на старые связи, на сына инженера, 'служившего в Руоооте. Иван Никитич написал отношение и поехал в гормилицию. Там сказали, что высе­ ление можно начать только через неделю. Иван Никитич оставил бумажку и направился в дом союзов. Разыскал комнату № 39, вошел. За столом сидела величественная фигура. Черты лица крупные, глаза выпуклые, волосы рыжие, френч рыжий, на лице крупные веснуш­ ки. Это был товарищ Авлов. Он встретил Пальцева сурово. — Мне хотелось с вами поговорить,— сиплым заикающимся голосом 'проговорил Пальцев и сам удивился, откуда у него такой просительный тон, извиняющиеся нотки. Авлов нахмурился и бросил па Пальцева негодующий взгляд. — О чем мне с тобой говорить? — Разрешите доложить. — Не о чем мне с тобой разговаривать! Понимаешь, не о чем!