Сибирские огни, 1929, № 4

— Эго большой вопрос. Очень 'большой, Демочка. Надеюсь, ты в партии? '— Конечно. — Вот и хорошо. Ты меня поймешь. Ведь я к ним всей душой, а они меня гра­ нят, представляют каким-то деспотом. Я прямо -голову потерял. Я даже техническое совещание созывал, но вес равно никакого толку. Теперь, пожалуй, не рискну. Ты уже познакомился с ними? Знаешь, что это за рабочие? — Приблизительно. Но я не знаю твоей политики. — Моя политика проста. — Выбросить -старых рабочих и наорать новых, послушных и неорганизован­ ных. Так что ли? — Да, так может показаться -с первого взгляда. Но это не так, Демочка, не так. Я поставил -своей задачей изучить этот живой ма/герьял, чтобы знать, с кем я имею дело. Поэтому я прилагаю все усилия, чтобы подойти к ним -вплотную, 'ознакомиться с их бытом и нуждами. Иногда соображаешь: пойду-ка на завод, побеседую -с рабочими, послушаю, -кто чем болеет, кто куда тянет, а у меня ничего не выходит. — Почему? — А вот почему. Один пропах -бражкой, другой в -саже вымазан—■подойти страшно, большинство говорить -не хочет, рожу на сторону воротит. В чем тут дело, я еще. не раскусил. Конечно, я не мог бы так... выпивать -с ними, песни орать, шатать­ ся по улицам. Нонятовский -поднял глаза и покраснел. В словах Ивана Никитича прозвучал упрек. -— Ты скажешь, они чувствуют мое непролетарское происхождение, смотрят как на чуждый элемент? Может быть, может быть. Но что же я сделаю? . — Нет, этого я -не -скажу. Дело об’ясняется гораздо проще-. Про тебя говорят, что ты за малейший проступок выбрасываешь рабочих, ни с кем не считаешься. Все боятся остаться 'без работы. Пальцев вспыхнул и резко -ответил: — Мне, друг мой, дано -задание поставить завод и я должен это выполнить. Но людей, которые мешают работе, я обязан убрать. Обязан. Они разложились, дорогой то­ варищ. — Ты ужасные -вещи говоришь, а дело обстоит «овеем не так, и вовсе они не разложились. — Окончательно! Вот в чем суть. Настоящего пролетария здесь не найдешь. У того корова, у этого две. Интересы личные -они ставят выше общественных, завод­ ских. Самого плохого работника нельзя уволить, -потому что «я -одному зять, другому сват я всем без исключения друг-приятель. Не могу же я потворствовать, поглаживать по головке, заискивать, когда... Это низко. Я не могу изменить своей политики. Или работать, или уйти, -сознаться в «воем бессилии. — А об’яснить ее надо, политнку-то. — А чего- о'о’яснять. Так все понятно! — Нет, не понятно. Рабочие думают, что ты увольняешь тех, кто тебе не пон­ равится. — Ясно. Мне не -могут нравиться лодыри -и пьяницы. Но никаких личных сим­ патий и антипатий у меня нет. Я увольняю только- плохих работников, безнадежных. — Нет, ты попробуй работать с наличным составом рабочих. Для стройки со­ циализма вовсе, не нужно выписывать людей -откуда-то « Марса. Ты строй при этом человеческом матерьяле. Ты вот говоришь: не могу подойти, когда рабочий в саже, когда он пьян. А ты все-таки подойди, поговори. Полюби нас черненькими, а белень­ кими нас всякий полюбит. Вот что, дорогой Иван Никитич. — Да не нужно их любить. И 'снисходительность вовсе не входит в мою про­ грамму. Передо мной определенная задача: поставить завод на ноги. Я должен подби­