Сибирские огни, 1929, № 4

— Старуха!— давай споем что-нибудь,— кричал Макаров,— развеселим ком­ панию. Макаров вытягивал руки вперед; локти, в стороны и запевал. Старая проголосная песня лилась густым потоком и заливала разговоры, смех, слезы, как вода из опроки­ нувшейся бочки заливает на, крутом взвозе все, что попадается на пути. Супруга пет долго. От напряжения глаза у них округлились, вены налились, они смотрели друг на -друга в упор, казалось, вот-вот сцепятся драться. Михеич плакал и мотал головой. Разговор врывался в песню нелепым акком-паниментом. Олейников подсел к бритоголовому военному, развалился в передне* углу. Непривычное ухо улавливало отдельные фразы: — ...Ведь не о-бедал, а выпил две рюмки и сыт. — ...Сыт, пьян, нос в табаке, а что толку? Ведь и свинья на барде жир растит, да так свиньей и -сдохнет. — А вы не пейте,— вставляет военный. — Жизнь мутна, грязна! Течет, как вонючая барда но оврагу. Пойди-ка, поню­ хай. Не люблю я эту жизнь, не лю-блю! Хочется хо-рошего, бурного, настроения. Энергию хочется чувствовать. Во! Оленнико» -поднялся над столом, теменем качнул -стеклянную лампадку, взгля­ нул исподлобья и закричал на всю компанию: — Дрождевикл! Краса и гордость русской революции. Хэ-хэ-хэ! Авангард ми­ рового -пролетариата. Хэ-хэ-хэ! Что вы делаете? Укротите ваш самогонно-революцион­ ный пыл. Да! Прошли вы революцию! В самогоне утонили! Теперь ничего не добье­ тесь. Как вас жали, так и будут жать! — Директор такой-сяк-ой! А почему вы в глаза ему ничего не скажете? Надо пой­ ти и сказать: уволишь Михеича— забастуем. Но вы не сделаете этого, вы не посмеете!.. Коровин уловил последние -сло-ва и крикнул: — Эх, Александр Иванович. Не к лицу -старой кобыле хвостом вертеть! — Это что значит? — А не ты ли на всех углах защищал директора, говорил, что он хороший то­ варищ. Вот он и показал теперь, какой он товарищ. —- Именно- хороший. Но дело, Федор, не в нем, а в системе... По нраву мы не можем протестовать. Надо действовать по инстанции. Понял? А инстанции так повер­ нут, что мы же и в дураках окажемся. Вот в чем дело. А директор что? Пешка! По своему он прав. — Жаль, что не тебя уволил. — Плохого попа и в алтаре бьют. Н-о я не о том совсем. Если защищать, надо самостоятельно. А вы нюни распустили, в союз побежали: больно, мамочка. Разве мы так боролись. Вспыхнувшая сосна выделяет смолу, но смолой не затушить сосны. Слова Олей­ никова только ожесточили опьяневших. Рякин не выдержал. — Оле-книко-в!— Закричал он.— Вот твоему директору! Рякин сдавливал вместе ногти -больших пальцев, как будто давил вошь. — К ногтю! Да-а! Теперь знаем, что дела/гь. Мало-мало маракуем. Пусть сам погину, а эту интиллигенцию с’ем. Олейников сразу смягчился, заулыбался. Он понял, что далеко зашел и пустил­ ся наполятную. — Храбрый ты, Ромаша. Давай чокнемся. Олейников чокнулся с Рякиным, потом с четвертью, стоявшей на столе, и тор­ жественно -произнес: — Вуду есть мякину, а водку пить не кину! t