Сибирские огни, 1929, № 4

— Еременко. — Тут, товарищ Бремен»», такое положение. Пальцев хочет нас в бараний рог согнуть, а мы не поддаемся. Рякин наклонился, заговорил едва слышно: — Рабочие написали заявление, чтобы убрали, союз обещает. — Я с такой постановкой вопроса не согласен. Ты подался панике, предста­ вляешь директора таким-то пугалом, а сам даже ни с кем из партийцев не посовето­ вался. Снять Пальцева и баста! А за что? Никому неизвестно. — Как неизвестно? А гонения? Ведь он швыряется рабочими, как -прежний хо­ зяйчик. Все рабочие требуют, чтоб его убрали. — А вы знаете, почему они требуют? — Знаю. — Так в чем дело? Рабочие пьянствуют, ты им потакаешь, а когда вас за это начинают греть, так вы в союз жаловаться. — С такой постановкой вопроса я тоже не согласен!— крикнул Рякин.—Раз рабочие требуют, я должен их желание выполнить. Воля коллектива, дорогой товарищ. — А если они по ведру спирту потребуют? — Ну, это другое дело! —■Нет, это то же самое. — Ладно, мы с тобой поговорим в райкоме. — Хорошо. Кстати, здесь сколько партийцев? — Партийцев? Я один. — Мне райком поручил организовать здесь на заводе ячейку. В понедельник я 'назначаю организационное 'собрание. — Что ж, организуй, раз тебе поручено. Машинист ничего не ответил, встал и направился к двери. В дверях он столк­ нулся с Афганом; Рякин усадил Афгана напротив и заговорил: -— Я за тобой нарочно послан. Убежал давеча. — Ну? — Возьми вот записочку и крой. Тут все изложен». На коричневом лбу кочегара заходили широкие волнообразные морщины. Он на­ хмурился, в глазах мелкнуло недоумение. — Только чтобы на всю компанию. 'Михеича провожаем. Афган сразу повеселел. Складки на лице распустились, глаза заблестели, возле губ заиграли две тонкие морщинки. Он взял записку и повернулся к выходу. . — Ты знаешь к кому? — К Подскребышке?— ответил Афган с порога. Рякин встал, потянулся, взмахнул кулаками и крикнул: — Ох, и напьюсь я сегодня! Чертям тошно станет! Потом опустился на табуретку. Рылся в делах, перекладывал с места на место. Бумажки расползались по столу. 2 . Сидели у Михеича большой компанией. Многие уже спились и клевали носом, как будто заполняли анкеты. Против окна сидел Николай Иванович и Федор Коровин. Обычно скромный и молчаливый Коровин после первой же рюмки начинал говорить, как будто хотел вы­ сказать все, что у него накопилось в памяти за трезвые дни. Он то и дело наклонялся к Николаю Ивановичу, дружески заговаривал с ним, подливал самогону и предлагал закуски.