Сибирские огни, 1929, № 4

— Хорошо! Ну, хорошо же!— -воскликнул бухгалтер, чувствуя, что он—взрос­ лый, лысый, начинает завидовать мальчишке. И вот чуть не -бегом,— он побежал к двери. Она не -была -плотно прикрыта. Сквозь щель Павла Павловича ударил рокочущий, хриповаггый басок товарища Невзорова. Тот, кажется, сердился: — Не лоб у тебя, а оплошной параграф! Ну, как тебе втолковать. Ведь одно ясно: штат сократим, значит сократим расходы, понизим цены... Вот дуб... — Дуб— 'злорадно согласился Павел Павлович, и весь напрягся: обязательно надо там >быть... Так же, как Монька, он взялся за -скобу и потянул се к себе. Дверь поддалась, щель -стала шире. Подобедов увидел зеленую порт’еру с золотой перевязью и человека с круглым багровым лицом. Он перелистывал папку. Это был Фофончиков— ненавистный враг Павла Павловича и ненавистник. «Плюнуть бы в него! Долетит?»— зло подумал Павел Павлович -и ему сделалось легко и свободно.— Беля погонят— «аж уйду... И разве нет у меня, нужных слов? Ска­ зать им нечего? Моньку ж не выгоняют!.. Ну, конечно же и в голову никому не придет. Но как только вспомнил он Моньку—«разу выступила сокровенная разница ве­ щей, внутренний смысл отношений. — Сам уйду... ха!— нахмурился Подобедов.— Ты говоришь— сам... Страшно глу­ по равнять себя с сопляком. А вдруг, тот же паскуда фофончиков поднимется и ска­ жет при всех: «Вас, Павел Павлович, не приглашали. Вам сюда нельзя. Понимаете? Нельзя!..». Как ужаленный, -он отдернул руку от двери и -колеблющимся шагом, украдкой, оглядываясь на машинисток, отошел к своему столу. А вслед из кабинета плыла мяг­ кая октава: — Я не возражаю. В принципе... э-э... так. Особенно, по части снижения цен для рабочих. Но... кха... кху... сравнение с германскими банями я все же должен от­ вести. Да! Ибо у нас, конечно, не Германия, хоть и социализм. Как хотите, но это собес... Приходится с этим считаться... Он всегда говорил путанно и пыхал—‘этот товарищ фофончиков. У него сорока^ летнее ожирелое сердце, которое при всяком волнении бешено скачет и бьет в парт­ билет, лежащий в аккуратном грудном кармане над сердцем. Но если бы товарищ фо­ фончиков в это время глянул на Павла- Павловича, он не миновал бы кондрашки. Он увидел бы, как торжествующая гримаса рассекла вкось и поперек плоское Подобедов- ское лицо, как кулак его поднялся и погрозил на кабинет. Изгибаясь и танцуя, подбе­ жал Подобедов к столу и лихорадочной но-опешностью разрыл папки. В их недрах он отыскал давно забытую калькуляцию. Вот она! Фофончиков лжет про Германию. Наши бани можно при желании сделать дешевле. Вот! Вот! Вот! Ага!.. Как они теперь обойдутся без главбуха? Шалите?.. Путающимися пальцами он застегнул портфель, схватил шляпу с вешалки, паль­ то. Лицо его горело, подбородок дрыгал фиолетовыми складками, в мятеве губ блистал золотой клык. Подобедов помчался к выходу, кидая набегу отрывистые злорадные слова: — Я вам не надобен? Хорошо. Попробуйте без меня. А я попробую без вас... У самого выхода он не вытерпел и обернулея, чтобы послать туда еще один торжествующий взгляд. И... -обмер. Регистратор... да, это был он... крался на цыпочках к дверям кабинета, а три машинистки, расставя руки, приседали и тсыкали в такт его шагов: — Тсс... тсс... тиш... тсс... Так крался регистратор, желающий знать неположенное ему по штату. А в ка­ бинете мягкая октава- в то время превратилась в срывающуюся фистулу. Средь свиста и кашля ухо ловило отрывистые, похожие на куриное кудахтанье слова: