Сибирские огни, 1929, № 4

Павел Павлович горит, мечет,— 'Продавец, конечно, смущен и пытается мну свалит, на нерасторопную администрацию. Он обит с позиций, юн оправдывается, вьется ужом. Тогда Подобедов прячет обратно в карман рубль и говорит: — Ну, хорошо. Я помогу промышленности и пролетарскому государству дру путем. Я беру у вас вот эти две вещи... гардероб и кровать... Дорого и качество так себе, но зато наше... Мы должны покупать. Продавец -спешно выписывает талон и с огромным уважением смотрит на широ­ кий зад идущего к кассе Подобедова. Так удачно «умел Павел Павлович разрешить противоречие этого противоречи­ вого дня. Вещи были сложены на телегу, и горбатый возчик Минька укрыл их дырявым половиком. — Отчего брезент не взял?— ворчал, суетясь около телеги, Павел Павлович. «Не надеюсь я на народ наш с его неразвитой совестью! Вещи тонкие... Много ли гру­ бого обращения да тряски им нужно! От одной зависти расхлопает, чорт!».— Как не приходилось ему это поперек горла— он уселся рядом с Минькой на телегу. Вера Борисовна ушла домой одна. — Ты, Минь, но главной улице подхлесни, подхлеони. А где яма— об’едь... В переулок завернем, там тише... тише... чтобы лак не подрать, стекло не побить,— говорил Павел Павлович, стараясь прикрыть зеркало, бросавшее зайчика на дома. — Знаешь у нас люди-то... В политике не смыслят. Не поймут они, Минь. Обязательно перевернут на плохое. Так обрисуют, что и себя не найдешь. — Да, уж это как есть... Горбун посвистал, покричал на лошадь, тронул вожжей: де, мол, что нам рас­ сказывать, как по городу ездить, мы про то сами знаем. Потом обернулся к Павлу Павло­ вичу и с еле заметной усмешкой, скрытой в редких, -жестких усах,— опросил: •— Так говорите политика? Должно— хитрая вещь. К примеру, как же ее раску­ сить можно?.. Павел Павлович мудро покрутил головой: — Главное— сознательность тра... Он не успел досказать. Телега накренилась на бок. — Минька! Яма! Держи, чорт!.. Минька натянул вожжи. Лошадь, словно понимая, как надо обращаться с новы­ ми вещами,— осторожно поставила ногу в яму, потом другую, зад ее осел, и воз плавна сполз вниз. — Мы его вдрызг расшибем, Миньк. Так, что и ничего даже не будет,— успо­ коившись, заговорил Подобедов, посматривая, однако, по сторонам. — Зачем расшибать!— не согласился горбун, не поняв, о чем идет речь, но все- таки опять натянул вожжи и заглянул под ноги лошади. Подобедов довольно рас­ смеялся: — Я не про то... Пилсудского-лана мы расшибем. Собственно', что такое Пил- судокий?.. Кто Пилсудстага? Слышали мы о нем в империалистическую войну?.. Поду­ маешь!.. Генерал!.. Да он у нас... Пока шла ровная дорога., он с жаром об’яснял горбуну все, что слышал в этот день. Было весело сознавать, что он ведет ответственную пропаганду и агитацию, как честный гражданин своей .страны. Все, самые темные закоулки международной полити­ ки Павлу Павловичу— раз плюнуть. Он уверенно вел воображение свое по этой самой политике, как по аллеям парка. Антанты, аннексии, терроры, пилсудские покорно ло­ жились ему на ладонь и просили пощады. — Ока-ажите, пожалуйста!— дивился, таращась на. Подобедова., горбун.— Седня же пойду к тестю денег на галантерею просить.