Сибирские огни, 1929, № 4

подтанцовывали в такт Интернационалу. «Выдали»,— думал благодарно Подобедов.— «Слухи насчет займа— утка».— С воодушевлением он пел 'вместе с рабочей толпой: — Мы наг-аш, мы новый... Во время демонстрации его можно было увидеть всюду.— В гуще -орущих печат­ ников 'Он кричал и рукоплескал очередному оратору. В- раз’ездном киоске он изучал таксу розничных цен. На минуту показался даже на трибуне, рядом с советской вла­ стью, й крикнул приветствие красноармейцам. Сидел в кабинетах Исполкома; -составлял резолюции, горел; посылал соболезнующие телеграммы; лопался пузырем в лужице от внезапно промчавшегося дождя... Потом Павел Павлович исчез. Его фетровая шляпа скрылась в людском потоке, затопившем мучной базар. И вдруг она вынырнула вновь в мануфактурном отделении универмага. Хлопотный день для Подобадова— -с 'большой буквы .Непревзойденная быстрота. Глубокие противоречия. Неожиданное выполнение давно возлелеянпых мечтаний. Ты, день, грянул вдруг, как тот дьявольский выстрел в Варшаве. И—завертелся флюгером забавный петух, поворачиваясь к Подо-бедову то темной, то светлой своей стороной. — Приятное и страшное всегда идут вместе и совершаются вдруг,—рассуждал Павел Павлович.— -Индивидуум не виноват, что в час его радости грустят массы и ми­ ры. В крайнем случае тоже можно попробовать маленько погрустить... Выйдет—ие выйдет... На,вел Павлович любил жизнь. Особенно ему нравилось жить в праздники, когда не надо -было итги на службу. Вера Борисовна не мало способствовала его веселью. Теплая женщина! Как с нею мягко в четырех стенах 'видавшему виды и, ко­ нечно, уставшему, чиновному сердцу. Она исполнена выверенной и у д а м и отцов. К разным, там, дешевым новтгкам и пеяниям она питает надежный скепсис, понимая, -однако, почему Павлу Павловичу -при­ ходится шагать в такт современности. Шагать в такт... шагать в такт... Тело мягкое, отзывчивое, налито -соками и здоровьем. Голова с простыми, удобными, не мешающими мыслями. К чему идеи ? Одно беспокойство. У ней его и так много. Как 'бы, например, не переквасить приготовленный ко дню ангела маринад... Или не забыть— -сказать при­ слуге, чтоб вывесила красный флаг в правительственный день... Вера Борисовна— жена мужа. Такова мораль. Еще Вера Борисовна любила ма­ никюр, но жизнь свою хотела пройти тихо. Войдя в квартиру бухгалтера, «го холостого, приплюснутого военным коммунизмом и биржей труда,— она привела в чувство и за­ ставила вить себе удойное гнездо. «Я— женщина. Ради меня ты должен само­ утвердиться». Вместе -с Верой Борисовной в квартиру Подобадова вошли разнообразные вещи. Масса вещей! Каждая заняла в быту бухгалтера свое крепкое постоянное место, за­ полнила какую-то часть образовавшейся было пустоты. Павел Павлович начал -самоутверждаться. «Что ж, разве я у бога теленка с’ел! Через сто лет жить мне не придется. Я сегодня хочу маленькой кромочки собственного счастья». — Верочка! Ты хочешь счастья? — Хочу, Павлик. Только надо осторожно, чтобы не платить слишком часто за аборт... Она гово-рила ему нежно: — Павлушик, ты у меня прекрасно, милый мой, выглядишь. Я тебя очень, очень люблю, хоть ты у меня и лысый. Дай я твою лысинку расцелую... Она натягивала на него новую десятирублевую сорочку с накрахмаленными ман­ жетами и воротником, ластилась к нему, осматривала его со всех сторон и говорила: —: Ты у меня граф, Павлик! Как в кино... А я твоя фея. Граф!— это верх мечты... В такие минуты Подобедову на весь мир хотелось крикнуть: — Смотрите на меня. Вот так над» жать жизнь!..