Сибирские огни, 1929, № 4

Павел Павлович писал правильно. Назначение произошло вдруг... Весь трест, а тем более сам товарищ Фофончиков полагали, что приставка Вио все-равно как отросток слепой кишки в животе. И иисадась-то она на бумагах мелко- хонько, незаметно. А слово директор— крупно заглавными -буквами, так, чтобы каждый видел и знал. Со дня на день ожидали в тресте приказ Края. Должен был известить Край, что крупное слово е’ело никчемную мелкохонькую приставку. Даже Подобедов не сомневался, что этот приказ придет. Товарищ Фофоичиюо® испортил не мало бумаги на -новые подписи. Вио не писал, а прямо: Дир. Фофончиков, д-р. Фофончиков... дир. трест, фоф... Д. Т.— М. А. Ф. Директор треста— М. А. Фофончиков, и так далее. Полная титульная подпись хоть й была длинна и неэкономна, но зато она уже не оставляла после себя никаких сомне­ ний,— даже неграмотный человек и тот поймет после такой подписи, что товарищ Фо- фончиков— действительвэ важный человек. И вот приказ из Края пришел. Именно, пришел. Честь-честью, на двух ногах, в пальто, в кепке,, с очками на носу; тонкогубый, шрам на щеке. Глаза несколько косят. Сухопар, говорит басом, бас сух и, как будто, трескается. Пришел этот приказ и отреко­ мендовался : — Ваше повое начальство. Оиречь— директор. Прошу любить да жаловать. Невзоров,— товарищ Невзоров. Поработаем теперь вместе... В учреждении— будто снег с потолка выпад. Сперва люди молчали... Ходили по коридорам, в уборную и курилку. Слушали, как все молчат. Потом слабо, подавленно, неопределенно высказывались: «ну, что ж, мол! Надо было этого ждать... Ну, жить»!». Так ли, сяк ли, а краевое лицо, тов. Невзоров, быстро и решительно заявил о своем наличии и твердой рукой вписал ссое имя в историю треста, сказав: — В наш аппарат будут широко распахнуты двери, массам. Массы!— гаркнул он, особенно широко раскрыв рот.— Пусть они ходят к нам каждое утро, проверяют нашу работу каждый час и бьют по кумполу бюрократизм зверски!.. Товарищ Невзоров, видимо, любил резкие выражения. Уже одно это заставило -Матвея Александровича написать донос в Край и доклад в окружком. В первых абзацах письмец своих он обвинял Невзорова в ликвидаторстве, в средних— в анархизме («мел­ кая буржуазия, впавшая в пессимизм»), а на самом конце, в скобках, давал окончатель­ ную формулировку: «По всей видимости и'образу своей растрепанной жизни, грубому обращению с людьми, пущанию на ветер громких предложений— товарищ Невзоров есть скрывающийся троцкист». Но центр почему-то не внял сочинениям Матвея Александровича. В «кружкоме же посоветовали ему доклад взять обратно и при этом разразились грубой фразой, смысл коей был: — Если ты, сукин сын, у нас и впредь будешь доклады писать, а дело пе де­ лать, то помни ты наше слово... Товарищ фсфончиков запомнил, но он был не таков, чтобы уступить позиции своп без боя. «Есть еще порох в пороховнице, не забыта кой-кем в аппарате моя власть»,— бодро раздумывал он, отдышавшись после окружкомовской ругани. Товарищ Невзоров отбыл на периферию. Немедленно была собрана трестовская ячейка: быть, мол, или не быть... если оставить его— погубит.Ослабленная весенним временем и отпусжаш, ячейка собралась и покорно заслушала доклад Фофончикова «о хозяйственных моментах и некоторых сопряженных делах». Название озадачивало, а сам доклад укачивал умы. Он длился шесть часов.— Перешел на седьмой час. Члены ячейки потребовали: нельзя ли регламент. Произошел бурный спор. Кто-то предложил комиссию, чтобы фофончиков мог продолжать с-вой Доклад там. Большинство...