Сибирские огни, 1929, № 4

те, в холодных обжигающих волнах выкупалась и так лее быстро вернулась в ом- шанник, не оглянувшись на окрик отца. Легла и задумалась. -— Сказать? Нет. Ни за что!— и она укусила сухую горячую губу. Стукнул в дверь. Он. Дверь распахнулась, и на пороге остановился Орефий Лукич. Марина закрыла ладонями лицо и прижалась в темной угол нар. Зурнин подошел и сел на заваленку омшанника, II то, что он зашел к ней без слов, сидит и смотрит на нее молча, и то, что он протянул руку и тихонько дотронулся до ее головы, словно нарыв боль­ шой прорвался разом в Груди ее, и она заплакала. Слезы, брызнувшие неудержимо, просочились меж пальцев, смочили лицо, и ей не стыдно было своих слез, не стыдно его, сидевшего рядом и тихо гладившего ее по голове. — Кто обидел вас?— наклонившись, тихо спросил он, когда слезы уже не стали одолевать Марину. — Если не хотите сказать, не говорите, я ведь не из любопытства... Марина. II это «Марина» было так похоже на тихое поглаживание рукой по голове. Марина села и неожиданно для самой себя, просто и без стыда, как не сказала бы она и бабушке даже, глядя ему в глаза сказала: — Еваня... на горе, душу мою... всю меня испоганил. И чем больше она рассказывала ему, тем все легче становилось ей, и тем бли­ же и ближе становился ей он, сидевший и гладивший ее руки, волосы, лицо.