Сибирские огни, 1929, № 4

Солнце стояло над головой, близился полдень. Деревья, трава— все словно пожухло. Пчелы гудом гудят над поляной. Белые с дымчатыми прожилками, куд­ рявые облачка недвижно замерли в небе. Орефий Лукич все чаще и чаще взглядывал на дорожку, сбегающую с горы. Станислав Матвеич несколько раз садился отдыхать и ребром пальца ловко собирал выступивший на лысине пот и стряхивал его на землю. — Разомлел, душина, как в печке. Орефий Лукич мокрый и разомлевший доканчивал последнюю стропилину. Пообедали, а Марины все еще нет. К вечеру забеспокоились оба. Устанавливали стропила, работали на верху сруба и с верху хорошо был виден дальний пригорок с узенькой плоской дорогой. — Непременно с горячими шанежками должна бы быть, а вот ноди-ж ты,— беспокоился старик. Вечером долго молча сидели у костра, Тяжелые жуки с разлету хлопали но лицу и, упав на землю, замирали недвижно. Орефию Лукичу хотелось бросить все и сходить в деревню. Легли под навесом, все время прислушиваясь к шорохам ночи. Заснули. Марина, запахнув на груди разорванную рабатку и кофту, отстраняя колю­ чие ветки волчевника, боярышника и шиповника, стала выбираться на дорогу. Опасаясь встретиться с кем-нибудь, она пошла о бок, спотыкаясь о корни валежника. Не доходя до пасечной поляны, забралась в гущу березника и легла в траву, прислушиваясь к стуку топоров. Засверкавший у навеса огонек костра выделил фигуры сидевших. — Ждут... Заплакала, захватив распухшими исколотыми руками исцарапанное лицо. Марина смотрела, как медленно потухал костер, как укутывал туман пасеч­ ную лужайку, с черневшими в темноте, точно пни, ульями. Прошло, как ей пока­ залось, очень много времени. Уже высыпали в небе, вслед за крупными, мелкие звезды, уже несколько раз прокричала невидимая полуночная птица. — Алдодик дудит, теперь спят— пойду. Крупно стукало сердце, холодели ноги, когда подходила к навесу. В темноте приподнялась голова, Марина остановилась и замерла. — Марина? Заворочался, приподнимаясь на локте, Станислав Матвеич. — Дочка? Марина опустив корзину, закрыв и без того невидимое в темноте лицо, крепко захватив на груди разорванную рубашку и кофту— стремительно метнулась в дверь омшанника. Закрыла ее изнутри на крюк, упала вниз лицом на холодную подушку и затаилась, как загнанный в нору зверь. Под навесом ворочались. Что-то буркнул отец и вскоре все стихло, только в ушах Марины все еще звенел его тревожный голос. Марина накрылась одеялом с головой и заснула. Утром Марина проснулась очень рано, сразу же, как только встали и загово­ рили Станислав Матвеич и Зурнин. Дверей омшанника она не открывала и лежала, Укрывшись с головой. Станислав Матвеич раза два окликнул ее, но она не ответила, У сруба засту­ чали топоры. Ободранное лицо и руки распухли и ныли, болела голова, тошнило. — А что, как узнают? Только бы не он. Переоделась, осторожно открыла дверь и вышла, обошла кругом омшанника и с противоположной стороны от сруба быстро пошла к Крутишке. В дальнем ому­