Сибирские огни, 1929, № 4

Нагнула голову и почти бегом пустилась в обступивший полянку березняк. В березнике остановилась, поправила сбившийся на шею платок и пошла ровным шагом в гору. О Селифоне вспомнила в этот день только, когда пришла домой и взглянула на висевшую над кроватью соболью шапку. — Нет же, нет не бывать этому,— упала на кровать, сотрясаясь всем телом, плакала, уткнувшись в подушку. — Селифоша милый, богатырь ты мой,— шептала, кусая губы.— Один ты у меня, один...— пыталась нежными словами заглушить, вырвать, что ворвалось и заполнило ее всю нежданно-негаданно, вместе с дурнопьяными запахами диких трав. Утром Марина поднялась задолго до рассвета. Тихонько, чтоб не разбудить бабку, оделась и подтопила печь. К раннему завтраку Марина уже вынула из печи хлеб. — Горячими бы накормить их шанежками. К суетливым движениям Марины, к изменившемуся лицу ее бабка Аграфена Дмитриевна приглядывалась пытливо. За чаем, принимая чашку из рук Марины, глядя в упор, спросила: — Все еще на пасеке тот? — А что? — Так я, доченька, так...— растянула Аграфена Дмитриевна. — В мать издалась, как две белки— не отличишь, что станом, что каракте- ром. Вылитая мать,— подошла Аграфена Дмитриевна и ласково погладила по го­ лове спрятавшуюся от нее за самовар и потупившуюся Марину. Марина знала, о чем бабка думает и покраснела. — Иди- тко, иди-тко, доченька, иди бласловенна, я уж тут одна, одна по­ тихонечку... Наложив полную корзину горячих, только-что вынутых из нечки шанег, Ма­ рина закрыла их сверху полотенцем и вышла, У поскотины ее обогнал ехавший верхом на лошади без седла Акинф Овечкин. — Как-то пожива у пчел, молодуха?— спросил он, приостанавливая коня. — Летает,— видя намерение Акинфа разговориться с ней, сухо ответила Марина. — Скажи, замотался Штаниславна, Один во всяку дыру— и мед махать вот надо, и сено косить— хучь разорвись. —- В артель иди к нам. Акинф еще попридержал коня, поправил белую войлочную шляпу и, подмиг­ нув Марине, отшутился: — Погонышиха у вас, боюсь подеремся,— хлопнул но лошади и поехал бы­ строй ходой. Марина засмеялась. От’ехав сажен сотню от Марины, он остановил коня, повернул его и, показы- нал рукой в густой кустарник на косогоре, что-то закричал ей. Марина останови­ лась и прислушалась. — ...ись... вон он... сатана!— и снова поехал. Не разобрав, что кричал Акинф, Марина поставила корзину на плечо и при­ бавила шагу в гору. Взглянув в сторону увала, на который показывал Акинф, Ма­ рина увидела, что верхушки кустов жимолостника, раздвигаемые кем-то, шеве­ лились. — Скотина наверное вырвалась из поскотины, еще в хлеб попадет. На гребне последний раз мелькнула широкая спина Акинфа и скрылась за поворотом. И тотчас же, как только скрылся с глаз Акинф, Марине сделалось жутко. — Не зверь ли?— боязливо оглянулась назад.