Сибирские огни, 1929, № 4

В этот день гуляла Черновушка от мала до велика. На вытаявшей полянке были поставлены качели, слышался молодой буйный гомон парней и девок. Издалека видно было, как высоко взлетали, взметывая разно­ цветными подолами сарафанов, переполненные качели. АРТЕЛЬНЫЙ КЛИН В понедельник, на Фоминой, выехали артельщики пахать. Во всей Черновуш- ке только и плугов было, что у артели да еще старенький и проржавевший у Амоса Карпыча. Купить плуг у попа Амоса пытались многие, но Амос Карпыч и разгова­ ривать не хотел с покупателями. — Не продажной вешшине и цены нет,— только и ответу было. Мужики бросились делать сохи, наперебой осаждали кузнеца с ковкой сош­ ников. Дмитрию Седову очень хотелось пахать непременно в два плуга. — Пусть смотрят люди добры, как артель ворочает. Но Герасим Андреич настоял пахать одним плугом. — Тройкой залога не взять, придется припрягать четвертую, а то и пятую, а у нас всех шесть лошадей. Для артели, по настоянию Орефия Лукича, был вырезан большой клан в тридцать десятин в самой сердцевине елани. — Наше дело все впереди, на лишних членов запас должны иметь. Мужики поморщились, но согласились. Посмотреть на выехавших пахать настоящим новеньким, полученным от «казны» плугом собрались все мужики, быв­ шие на елани. Трефилка Петушонок заливисто закричал на лошадей. Герасим Андреич широко перекрестился и запустил плуг. Дмитрий Седов без шапки шел рядом, вместе с другими мужиками. С сухим треском врезался острый плуг в гу­ стые корни прошлогодней травы, глянцевый черно-коричневый пласт ровной и не- прерывающейся лентой протянулся от одного края клина до другого, взбуровив целину. — Нно, мми-лыя!— громко заливался Петушонок. Лошади вытянулись в струнку, Герасим Андреич, налегавший грудью на «чипыги»*) плуга, помогал лошадям, не замечая усталости. Время от времени он по­ махивал «чищалкой» на соловую кобылу Дмитрия Седова. — Мой-то Карька воротит, аж плуг на бок, а она, стрель ее в бок,— поду­ мал он, но в то же время почувствовал какую-то неловкость от этой мысли.— Господи, благослови, еще, а смотри-ка... артельщик... Мужики, обступивши Герасима Андреича, остановишего лошадей на заво­ роте, один перед одним делали свои замечания насчет неровных постромок у пе­ редней пары, насчет глубины пахоты и завистливо ощупывали, приподнимая за ручки плуг. — Ладно им нос задирать, всяк бы сумел на казенно-то... Больше всех был обижен Пилегушка. «Пилегушка мокроглазый» всю жизнь свою просидел в сидельцах у пчел на пасеках богатых мужиков. За всю жизнь толь­ ко и имущества скопил он, что «рубаху-перемываху», старенькую в одно окно из­ бушку, чалого мерина да десятка два тальменьих да хайрюзовых удочек. — Нашу, поди, кровь пьют на эки-те плуги... Скажи ты мне, Акинф Фадеич, за всю жизнь свою ни разу гольтяпе не кланялся в пояс, а тут должно доведется. Времена-то, времена пришли... Акинф Овечкин крякнул и, как всегда двусмысленно ответил: *) Ручки.