Сибирские огни, 1929, № 4

— Граждане-понятые, будьте свидетелями, арестуем с воспротивлением,— срывающемся голосом, потирая разбитую о косяк скулу, обратился он к Рыклину и Самохе Сухову. — Селифон!— дико вскрикнула в другой комнате Марина и, опрокинув при­ ставленную к двери скамейку, бледная повалилась на пол, точно кланяясь в ноги отступившим перед ней мужикам. Селифон видел только бледное, падающее лицо и судорожно хватающие воздух руки Марины. Когда вели деревней, то несмотря на то, что было уже поздно, из изб выска­ кивали люди и шли следом за понятыми. — Селифон!— зазвенел в ушах голос Марины. Селифона подвели к амбару Самохи Сухова. Его свободный амбар иногда за­ менял сельскую кутузку. У амбара стояли два мужика, наряженные милицией. У мужиков в руках были шомпольные дробовики. В амбаре сидел на пустом закроме Тишка. Тишку, милиционеров, толпу не видел, а чувствовал. Толпа у амбара шу­ мела, сменялась и постепенно расходилась. От неудобного сиденья на корточках ноги у Селифона немели. Мысли пута­ лись, притуплялась режущая боль в сердце. Перед светом, сидя, заснул и во сне вздрагивал. Рано утром к амбару подвели лошадей и тотчас же стал собираться народ. Караульные цыкали на любопытных, заглядывающих в щели амбарной двери. — Двину вот, че не видали, уставились! Ребята и девки шарахались в сторону. Тишка Курносенок, забравшись в закром и завернувшись в тулуп, храпел на весь амбар. :— Эко храпят-то сердешненьки. — Вербно воскресенье седни,— вспомнил Селифон и уронил голову на грудь. — Дай дорогу!— крикнул милиционер. — Кому Говорят, дорогу! Одолели,— угодливо крикнул один из охранявших мужиков. Тишка проснулся и торопливо вскочил. В амбаре было темно и только сквозь дверные щели просачивались узенькие полоски света. В замке повернули ключ. — Раз, один бы только раз взглянуть на нее... — Выходи! Селифон, согнувшись в дверях, шагнул через порог амбара, беспокойно всматриваясь в обступившую толпу. Яркое солнце ослепило Тишку, и он стал про­ тирать заспанные глаза. — Мотри, мотри, глаза трет Тишка-то, — пробиваясь вперед к оседлан­ ным лошадям, крикнул старший «петушонок». — Пусти! Селифон вздрогнул. Расталкивая зевавших впереди мужиков и баб, сквозь расступавшуюся перед нею толпу, рванулась к Селифону Марина. Марина была без платка, в незастегнутой бабушкиной шубенке, с узлом и туго набитой чем-то но­ венькой холщевой сумкой. — Не разрешается, гражданка, свиданье с последственным!— крикнул и от­ толкнул ее тот самый милиционер, которого Селифон вытащил из воды. Селифон только сейчас заметил, что милиционер рябой и с бельмом на левом глазу, разбитая скула у него за ночь сделалась сине-черной. — Осстранись!— закричал второй милиционер, наставляя на Марину курно­ сое дуло револьвера. Селифон схватил его за плечо, отвел в сторону и вдавил в осевшую толпу. — Пусти!— не своим голосом вновь вскрикнула Марина. Караульные мужики взяли у Марины узелок \ с бельем и сумку.