Сибирские огни, 1929, № 4

Бабка Ненила Самоховна зажгла восковые свечи. Мужики и бабы вышли на улицу и остановлись на дворе. Умер дед Агафон только перед светом и в предсмертном бреду несколько раз звал стоявшего у постели Селифона. Смотрел на него и не видел и несколько раз тщетно пытался вспомнить, у кого находятся в волости, сданные им еще в прош­ лом году в выработку, сыромятные кожи. Отрезанную ногу вынули из чирка, вспоров чирок по голенищу, и, уже за­ гнившую ее, обмыли и положили в гроб рядом с другой, надев на ноги деда заго­ товленные бабкой Ненилой Самоховной для «последнего похода» шерстяные чулки. ПУСТИ ! Селифон пристально всматривался в фигуры трех верховых. — Кому бы это быть по эдакому бездорожью? Напившиеся корова и телка уже поднялись от проруби на яр, а Селифон все смотрел на посиневшую вздувшуюся «опупком» Черновую, на выступившую по­ верх льда воду. С приезда Герасима и Орефия Лукича из города, после похорон деда Агафо­ на, Селифон стал неспокоен и задумчив. В разговоре Герасима с Седовым Селифон случайно услышал всего только одну фразу: — Болтают в волости на двух охотников чернушанских. И потому, что Герасим говорил Седову вполголоса, и когда говорил, то взгля­ нул опасливо на Селифона, Селифон не спал ночи и все словно ждал чего-то. — Как убивается об дедушке,— решила Марина и не приставала с расспро­ сами. — Только бы еще с неделю прошло благополучно, а там речки вздуются, пу­ ти испортятся, а слух, как дым в небе, истает...— думал ночами Селифон. По противоположной стороне реки, над зарослями мелкого ивняка, точно по воздуху, плыли две рыжие барашковые шапки и высокая с плисовым верхом— кер­ жацкая. — Милиция,— тревожно стукнуло сердце. Появление милиции в Черновушке всегда было связано с каким-либо собы­ тием. Но раньше это касалось обычно всей Черновушки. — Беспременно за мной,— решил Селифон. — Еще можно успеть скрыться... А может и так по другому чему. Уж лучше сразу...— Сделал несколько шагов навстречу и остановился, напряженно ожидая. У забереги лошади упирались, пятились, храпели и тревожно перебирали ногами. Верховые пинали лошадей коленками, подгоняли плетями. Но чувствова­ лось, что и они вместе с лошадьми боятся спускаться в выступившую поверх до­ роги темно-голубую, почти черную наледь и понукают лошадей излишне громко, чтобы криком отогнать страх. — Ухнули бы все под лед,— мелкнула мысль. И почти в тот же момент Се­ лифон услышал дикий вскрик: — Кара-у! Прыгнувшая с берега лошадь ухнула с размаху под лед вместе с седоком и пронзительно заржала. Ржанье лошади, смертельный вскрик тонувшего человека, словно подхлестнули. Селифон рванул из изгороди пихтовую жердь и, ухватив ее на перевес, кинулся на другой берег. Испугавшиеся всадники и лошади, завернув­ шись, выскочили на берег. Селифон видел только бившуюся в водовороте промыви- ны голову лошади, белый оскал зубов, раздутые ноздри и слышал ее тревожный храп. Милиционера, соскочившего в воде и ухватившегося за стремя, заметил только тогда, когда подбежал вплотную. Топтавшиеся на берегу махали руками и что-то громко в два голоса кричали ему.