Сибирские огни, 1929, № 4

рое Мурашев, подозревающий ее козни, «джентльменски» все же не вскрывает. Ольга бежит на белый бронепоезд, но при взрыве его партизанами гибнет со словами: «Он победил!..» (стр. 281). Го­ род взят партизанами, появляются части Красной армии. Все же «он»—это не ра­ бочий класс, это только красавец Мура­ шев, которого сей демонической сомни­ тельной девице не удалось завоевать, при чем мотивы ее поступков неясны са­ мому Ушакову: «С какой целью она это сделала? Возможно, что тут большую роль сыграла...» и т. д. (стр. 67)—автор должен знать цели своих героев... К не­ достаткам романа относится также неяс­ ность обрисовки сущности работы пар­ тии в подпольи при Колчаке: на вопрос партизан, что указывал большевистский комитет, Мурашев отвечает многозначи­ тельно: «много чего наказывал... я так понимаю, что со свежей головой обмоз­ говать все это надо» (стр. 27), но к суще­ ственнейшему вопросу о наказах и роли партии в партизанском движении ни Му­ рашев, ни другие партийцы, ни автор так и не возвращаются— обрисована момента­ ми только внешняя сторона подпольной работы. В романе «Зеленая Радуга» Мих. Алек­ сеев задумал изобразить мелкобуржуаз- но-анархическую стихию крестьянства, которое к первым дням нэпа 1921 г. уже не могло выдержать напряжения прод­ разверстки и было исполнено растерян­ ности духа, колебаниями, шатаниями, чем пользовались враги-капиталисты, кото­ рые говорили: «Лишь бы колебнуть, шат­ нуть, потом уж покатится»,—взяв при­ веденные слова из речи т. Ленина на Всеросс. с’езде транспортных рабочих 27 марта 1921 г., как эпиграф. С своей стороны о крестьянских на­ строениях автор, устами одного из сво­ их героев говорит:—«Да что крестьян­ ские настроения! Ведь это радуга пере­ ливчатая! То белая выпирает, то красная краска. То всеми цветами горит. Кто по­ трясет мошну иного крестьянина, тот не мил. Для чего бы там ни брал—такому крестьянину все равно... Если ты его мошну не тронешь—терпит тебя. А если к тому же дашь что-либо, так ты будешь мил-приятель для него...» и т. д. «Ну, не все ведь крестьяне такие»,—сомневается собеседник. «Ясно, что не все! Понятно, также и то, что они ни за что бы не вы­ ступили против советской власти, если бы не голод, недород, агитация врагов, особенно длиногри'вых. Но сложны кре­ стьянские настроения, одним словом, — радуга. Сегодня то, а завтра другое». Ясно, что это изображение не совсем совпадает с содержанием приведенных слов т. Ленина, и прежде всего сливает в одну массу все крестьянство. Ведь в бе- ло-зеленом движении принимали уча­ стие одни кулаческие слои деревни и только увлеченная, спутанная агита­ цией,—что подчеркивал т. Ленин,—часть середняков. В романе же Алексеева эта сторона—происки и заговоры врагов ре­ волюции—изображена очень неубеди­ тельно: технический секретарь окружно­ го комитета партии оказывается бело- бандитом, но о том, как он действует у белых, ничего не говорится,—он из ро­ мана просто исчезает; эсеровско-атаман­ ские прокламации примитивно-глупы, а вредитель, технорук и сын б. владельца завода Ярцев— примитивно подл; агитация же «длинногривых» вообще не показана. Таким образом, «напряжение продраз­ верстки, растерянности духа, колебания, шатания» крестьянства—внутренние при­ чины тогдашних кратковременных успе­ хов контрреволюционых ' заговорщиков романом не выявляются. Об’ясняется это тем, что, как и в предыдущих романах, историко-революционное и социальное содержание заслоняется в «Зеленой Ра­ дуге» приключениями, водонепроница­ емых и огнеупорных героев-красавцев и героинь-красавиц, нелепо попадающих в беду и чудодейственно из бед спасаю­ щихся. Роман кончается, как полагается, благополучно: хотя Николай и Верочка оба ранены на вылет, при чем рана Ни­ колая на стр. 351 называется легкой, а Верочки на стр. 352—тежелой, а на стр 357—наоборот, но доктор (в диафрагму) успокаивает другую пару — военкома Пархаменко и красавицу-партийку, сек­ ретаря завкома Марию Павловну, а так­ же читателя: «Не беспокойтесь за них. Уверен, что вылечим». Не будем останавливаться на мелочах, в роде того, что из пугача никого нель­ зя застрелить (стр. 46), что казаки носили шаровары с лампасами, а не с лацканами (стр. 222), или, что нельзя скучать за кем-нибудь (стр. 342) и т. д., и т. д., отметим только встречающийся, напр., и у Борисова («Укразия») эпизод— бандитский налет в виде крестьянской свадьбы; многословные разговоры, поч­ ти митинг, в деревне во время пожара (стр. 244), а также неряшливость языка: «широкий пояс, в серебряном и золотом чеканном рисунке украшали два револь­ вера, и один в деревяном футляре сбоку, другой просто за поясом, прикрепленный двумя ремешками. Там же за поясом, ви­ сел патронташ», или «усталые путники решили сделать привал, чтобы дать хоть немного успокоения .усталым ногам» (стр. 348) и т. п. Недурно обрисованы некоторые бан­ диты и тепло и живо изображен старый рабочий дядя Алексей, ходатаем за за­ вод попадающий в Москву, где его при­