Сибирские огни, 1929, № 4

капкану. Суковатый комель глубоко запахивался в снег, в мокрую землю, цеплялся за корни и буреломины и упрямо упирался, выматывая старческие силы. В по- таск был забит крепкий с зазубринами пробой. Его можно было только вырубить или выжечь. Умный зверь, попав в капкан, часто нотаск несет в лапах, а ловушку разбивает о камни. — Слаб человек, как мизгирь, только и силы в тебе, что твоя хитрость. Сажень за саженью пропахивал Агафон Евтеич по Чаишинскому хребту. Пред­ весенние ночи темны и длинны и длинна., ой как длинна дорога от вершины хребта до насеки. Руки Агафона Евтеича зашлись от холода, азям намок и отяжелел. Шапки на голове не было и не помнит, где обронил ее. Свет завоевывал тайгу сверху, с бел­ ков, где упорно из-за зубчатых гребней выдиралось сквозь каменно-лесную чернь огненное солнце. Из темноты выступали лиственницы и пихты. — Развидневат, к полудню, пособит восподь, доберусь к избушке, половину поди промаялся. Только бы добраться, а там... Крови, однако, утекло много, под­ нимусь ли. на злобок. Взлобок от Крутишки к пасеке стоял на его пути грозным препятствием. ■ — . Одолеть бы злобок,— заполняло его всего вместе с возрастающей устало­ стью и болью. Перед взлобком долго отдыхал, точно раненый зверь, готовящийся сделать ре­ шительный прыжок. На первой же сажени, при попытке подтянуть кверху за цепь, потаск сму­ тился вниз, не сдернув заломившегося в прибрежный кустарник сучковатого комля. Долго обминая руками, снег, освобождал потаск, при каждом неосторожном движе­ нии вскрикивал от боли. Полез снова и снова не осилил потаска. — Изопрею в речке. Не одолеть, вымотался. Захотелось хоть еще раз взглянуть на избушку, на омшанник с оживающими в нем пчелами. Заплакал, обхватив горячую голову леденеющими руками. — Слаб человек и дух твой в руце божьей, пусть будет по-твоему... Но мысль ни на минуту не смирялась с такой неотвратимо близкой развяз­ кой и, казалось, за внешней покорностью этих слов еще крепче хваталась за ма­ лейшую возможность спасения. — Попробовать перед собой двигать потаск. Заискрилась надежда, вновь появились силы. Без отдыха поднялся до поло­ вины взлобка и обрадованно уставился на показавшуюся крышу избушки. У порога долга лежал, тяжело дыша, прежде чем набрать сил для того, что­ бы открыть дверь. Знакомый «дух» избушки, продымленные стены пахнули на Агафона Ев­ теича жизнью со всеми ее волнующими радостями. — Да слава тебе, слава тебе, восподи. Опять расплакался, стукаясь лбом о такую знакомую и близкую кромку нар. — А дальше-то что же?— вынырнула суетливая мысль.— Ноги не вернуть. Не отрежешь— огневица прикинется, кровь запортится. При одной мысли о том, что надо самому резать свою ногу, в голове замути­ лось. ' Вот он, молодой еще парень Агафошка, подбежал к настигнутому им, сло­ мавшему ногу маралу. Вольный зверь уставился на него огромными, подернувшими­ ся слезой агатовыми глазами и дрожал мелкой дрожью. Оснимывая зверя, Агафош­ ка все еще выдел застывшие в предельном ужасе его большие глаза. Теперь же Ага­ фону Евтеичу припомнились не глаза раненого марала, а залитая черной кровью под снятой кожей сломанная нога зверя, припомнился и хряекающий звук суста­ вов с брызгами светло-желтого суставного мозга. Хряск окровавленных маслаков звенел в его ушах и вызывал тошноту и головокружение..