Сибирские огни, 1929, № 4

Он немного остыл. Свисавшие из-под волос но лбу и щекам сочные лапшинки потных нротеков, подсыхали, почему он не мазнул их рукавом? они ж щекотят кожу. Остыв и подсохнув, стал спокойнее. — Приехали мы сюда и значала даже стали сомневаться,— як тут жить? Кру­ гом лес и лес, и больше ничего. А потом осмотрелись: можно хорошо жить, как гово­ рится... В наших местах земли мало, а работы не найдешь. На заводах все наполне­ но... А тут хоть бы и летом, хоть бы и зимою... Имей только коня,— зимою на сплав дерева вози, заработок дюзце хороший, летом звестное крестьянское дело, альбо тот же сплав. Хорошо можно жить. Наши поприезжали, теперь помещиками живут. У него и кони, у него и коровы, у него и земли десятин, как говорится. И веялки, и сеялки, и молотилки, одного только трактора нехватае... Земли тут, конечно, много. Десятин миллионов 3 0 * ) , но почти вся она под лесом. На удобных землях сидят старожилы. Их выгнать нельзя, можно обрезать. Но много ли можно набрать из этих обресков? Нужно значит землю «осваивать» и «обживать». Степень освоенности и обжитости здешних участков соответствует ко- количеству пота и натуги, (вложенных в раскорчевки. Степи осваивать легче и через этот этап колонизация уже перешагнула. Можно у свеже-зеленого дерева подрубать и подкапывать корни. Корень крепок. На мягкой почвенной подстилке он пружинит, и топор отскакивает от него. Но подру­ бать все-таки нужно и вагами раскачивать корни. Потом дерево заарканить веревкой, повалить, разрубить и стащить на межи. Корни выбирать по возможности вчистую, по­ тому' что внизу хвойного дерева 'всегда смоль, а железное смолье гниет медленно, го­ раздо медленнее, чем горит человеческая жизнь, и корни будут мешать плугу. Тяжела эта корчевка. Можно еще так, главным образом, для березняка: кольцеобразно, примерно, на высоте груди, подрубить кору до древесины. Лишенное сока, дерево засыхает. Уми­ рает вершина, умирают и корни, ибо корни собирают богатства соков для дела роста и цветевия и когда рост и цвет исчезнут, корни мудро умирают. Ветры раскачивают за­ сохшую башню, и, раскачав, наконец, валят ее. Остается разрубить, стащить на межи и сжечь. Но на это нужно тоже много лет, ибо дерево умирает не сразу и не сразу сдается ветрам. Талое медленное крохоборное накопление 'возможно только тогда, когда есть хоть маленький пахотный участок, Новоселу такой способ не с руки. Поневоле нужно ломить в открытую. Американцы, говорят, корчуют маьшинами. И мы будем ма­ шинами, но пока что не у всякого новосела есть машина, на которой можно сшить рубаху. Мой веселый быховский собеседник еще не корчевал: корчевка умеряет весе­ лость. Он видит примеры перед собой и надеется на свою удачу. — Он в 13-ом от нас же переселился, трое сынов имеет, 38 скотин, полное заве­ дение всяческих машин, как говорится. Страсть какой богач. Или в 15-ом, прямо поме­ щиком живет... Кушае как... ах!.. У него и сало, у него и мед, у него и, как говорится... Эти два богача, что крепили надежду и веру моего собеседника,— и трое сынов, и 38 скотин, и мед, и сало, конечно, реальный факт, не то, о чем только слышал мой собеседник, а то, что он видел своими глазами и, значит, что возможно. Только к этому надо найти пути. Он стал планировать эти пути: — От на аплаву... Хоть целое лето работай. Зарабатывают очень великолепно. В каких два-три дня выгоняют рублей по 30 на человека. О! *) По данным Иркутского Окружного Земельного Управления, вся площадь Иркутского округа, включая Бодайбинский район,—30,111,081 гектар. Из них, не счи­ тая Бодайбинского района, заселенных 2,341,289 гектаров. Переселенческий, так называемый, колонизационный фонд по Иркутскому округу без Бодайбинского рай­ она,—472.%7 гектаров.