Сибирские огни, 1929, № 4

— Отвел аль нет? — Дойдем сами,— всполошился Сафрон...— Дале, мекаю, можно и не ходить. Тобой кончим и ладно. — Рази не кончили?— впивается глазами Панфил в Сафрона, и кустик ре­ пейный зыбится, не стоит. — Не переписано, значит не кончено. — Понял. Дернулся Панфил... Не кончили значит. II зеленью полыхнули глаза. — Не кончили. Кончай... Не сказал, зашипел. — Кончай... Сам знаешь мою хозяйственность. Пиши, коли донести могешь, слова не скажу. Пиши,— и крикнул девке: — А ну, еще свеженького. Глядел уже на Сафрона победно, дерзко. Встал Сафрон. — Благодарим за угощенье. За похлебку, говоришь, купить хотел... Так-с... Не продажны мы... Тэк-с... Не хошь, не надо. Доказчиком не был и не желаю. От­ казываюсь, как желаете. Ходить не стану. Вот и сказ весь. Вылез из-за стола и пошел к воротам. Дорогой буркнул сердито: — Знай, Панфил Ермилович,— не подкупны мы... Вот што... Запоить ду­ мал, не таковских нашел. Коль и старики выбранные не по правде идут, не место мне здесь. Хлопнул калиткой. Гости встали. Не удержал их Панфил. Земля наладилась к снегу. Смерзлась комом, заиндевела и лежала голой, жду­ щей теплой одежды. Притаился и скит. Забылся в заботах о загоне тепла в избы, заготовке дров, сена. Забылось и то, как две-три недели тому назад наезжали из Гуськов люди, вы­ зывали Ольгу, Никифора и ходили с ними по скиту, делали списки, тревожили ста­ риков, на грех наводили. И признать этих людей не хотели старики и кланялись низко, зазывали в избу, угощенье выставляли, плакались, нищету оголяли, но твер­ ды были люди, глазом видели утаенное, сокрытое, словом неловким на истину на­ водили и старики с горечью, обидой глядели, как бойкая рука девки стриженой— Ольги Быстровой— палочками отсчитывала богатства кержатские. Уж не кержак ли крепок, уж не он ли хитер на слово, на думу затаенную, припрятанную, водил людей гуськовских, обморачивал, небылицами опутывал и лю- •1И слушали, молчали, словно верили, головами кивали. Кержак победу чувствует, поет. Человек из Гуськов тихо сочувствует: — Плохо, видать, плохо... Гибнет твое хозяйство. Разве нрошлые-то годы так было. — II што ты,— мотнется кержак.— Да рази нонышнее сравнишь. Амбары трещали, а нонче... П собирать нечего. — Так... А для чего, мил человек, это лето ты пять батраков держал? — Поклеп,— дернется кержак, а человек из Гуськов в списочек глазом. —- Договор-от заключал. Вот они по фамилиям значатся. II собьется кержак, стихнет, слов сразу не подобрать и вымотает ниточкой человек сторонний, чуждый.