Сибирские огни, 1929, № 4

доклад делать о работе завкома... Готовится. В нем есть еще такое хорошее зернышко, осталось. Ну, а с Макаровым хуже. И такой бузотер! Конечно, здесь не металлисты, особых надежд возлагать не приходится, но все же... На лестнице забарабанили частые шаги, и в кабинет ворвалась шайка оборван­ ных заводских ребятишек. — Дяденька, там бабы воют. — Где, какие бабы?— спросил директор и подскочил па месте. Он боялся всяческих неприятностей по службе и готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы избавиться от объяснений. В конце июля, например, местная газета поместила заметку, что на заводе очень груб кассир. Через день кассир был уволен, и Иван Никитич не постеснялся сообщить об этом в редакцию. Мальчишки тыкали рваными рукавами куда-то в угол и говорили, перебивая друг друга. — Да там. — За матерьяльной. — В амбаре заперты. — Пойди-ка погляди. Директор взмахнул над собой белой фуражкой и пошел за детьми. Оказалось, что в сарае за амбарами сидели женщины, починявшие мешки, и визжали на разные голоса: — Отвори, холера этакая! Все-равно бороду выдергаем. На дверях висел замок. Днем в сарае было жарко, солнце смотрело прямо в дверь п женщины попросили завхоза прикрыть ее. Привычным движением Василий Семенович захлопнул дверь и щелкнул замком. В сарае было светло, и женщины не беспокоились, но когда прогудел гудок,.они начали барабанить в дверь и тсричать. — Сейчас откроем,— оказал директор, я пойду позову завхоза. — Он, дяденька, за дробиной ушел. Уж давно,— сообщили мальчишки. Директор пошел на завод. Дробина еще не вышла и возле чана толпился народ: старики, женщины, дети. Некоторые сидели на ведрах, на коромыслах, на краю чана, наполовину врытого в землю. Ходить за дробиной дело довольно грязное и, чтобы.но запачкать обычной одеж­ ды, многие понадевали сверху койг-какие лохм|отья, спедаальны» халаты, сшитые из тряпья. Преобладал серый цвет и толпа напоминала Группу арестантов, присевших отдохнуть после работы. На площадке между заводом и берегом стояли подводы с кадками, бочками, ведрами. Это приехали жители Северных улиц. Носить дробину им далеко, они соби­ раются компанией и приезжают на лошадях. Возле угла кружком стояли жены заводских рабочих, горячо обсуждали сегод­ няшнюю Маруськину выходку. Говорила жена Олейникова красная, возбужденная, негодующая: — Главно дело из-за Митьки? Да хотя бы и так! Что он их делить обязан? Пусть царапаются, а ему-то что. — Она зловредна, Манька-то,— поддакивала дородная плотничиха.— Вот при­ бежит с базара, накупит там колбасы, кренделей и сидит одна, ест. Никому не даст— ни отцу, ни матери. Про Павлину говорили, как будто ее вовсе здесь не было: — Да и эта хороша! Ни свет ни заря, а она уж с парнем. Двоих нагуляла да бросила, теперь опять начала. А Павлина стояла поодаль, поминутно вспыхивала, как световая реклама, заки­ дывала голову, чтобы не уронить слезу и кусала губы. Ей хотелось утдаъ этих баб, крикнуть на них, чтобы замолчали, но нехватало’ смелости.