Сибирские огни, 1929, № 4

лось, что вместе с пряными, увядшими запахами лугов в душу вливается все, что только может быть лучшего на земле. __Мотрите, Селифон-то мой уж с сеном едет; не парень, а огонь,— хвалился Самоха мужикам, когда работник проезжал мимо сборни. — Выпорхнет скоро Селифон-от из твоих рук, с новоселкой сходица. II хо­ рош и удал парень, да уж обосурманился с коммунистишком-от. — Говорят, сегодня будто сбегуца они с плотниковой-то Мариной. — Греху-то, это чё же такое, распутство-то, а?.. Мужики долго судили, вздыхали, плевали и ругались на Селифона^--бого­ отступника, на блудодейку Маринку п, конечно, больше всего на соблазнителя и главного приспешника сатаны, Орешку Зурнина. Селифон отметал сено, распряг лошадей и поставил их на выстойку, связал оглобли чересседельниками и составил сани рядком. Хлопнув рукавицей об рукави­ цу, громко на весь дв'ор сказал: «Ну, хватит». — Девоньки в сборню, совецку свадьбу смотреть. Бягом. Со всех концов Черновушки бежали бабы, девки, девчонки, впереди же всех мальчишки. — Не пустють. Пустють. Отпыхиваясь, в перевалку, с дальнего конца деревни, надернув на одно плечо азям и никак не попадая рукой в другой рукав, семенила Виринея Мирониха. — Опоздала!— ехидно крикнул ей стоявший в воротах Автом Пежин. Мирониха, выбиваясь из сил и колыхаясь из стороны в сторону, как гусыня, догоняла баб. v — Ой серцинько лопнет, бабоньки. — Пешком, сказывают, прошли и ячиишники с ними. — Да што ты, да неушто к венцу пешком, да как же это, сватьюшка? — На своих на двоих кралю-то повезли. Да у них у всех-то один мерин и тот кривой. — Седька к тестю взамуж идет, а отец Амос с квартиры всех гонит. Орешка, коммунисток Егору Егоровичу перебрался, а Амоса устрашат тюрьмой,— басила Мирониха Орудуя локтями, бабы пробирались в сборню. Толпа то подавалась вперед, то оседала. В раскрасневшихся от волнения и от мороза лицах сквозило непреодолимое желание взглянуть на молодых. — Разодета, сказывают, невеста. Куды тебе. — Селифон будто под польку острижен и в сапогах новых. Мирониха совсем уже было пробилась к дверям, как навстречу ей хлынул людской поток. — Дорогу! Дай дорогу!— возбужденно сверкал единственным глазом, кричал Димитрий Седов.— Стопчут! На пороге показалась раскрасневшаяся, взволнованно-радостная Марина, а за ней и Селифон. — Парочка! Усмехается бесстыдница. — На платье-то кашемир, девоньки. — Мне бы эдаку и я бы чорту душу отдал. — На ногах-то, на ногах-то чё, с высоченным каблуком, девки, и калоши с каблуком. Пра слово не вру. Селифон не видел ни колющих глаз стариков и старух, притащившихся по­ смотреть на отступника, не слышал выкриков и шепотков парней и девок. Селифон только улыбался и был он, словно по другую сторону жизни. Державшая его под руку Марина, расцеловавший при всех Орефий Лукпч, новая рубаха, плисовые шта­