Сибирские огни, 1929, № 3

двести у будки и орут: «X что, номер оставить?— Как номер— с собой забирать?—А когда на работу выходить?— Много там еще рыбы?— А сколько сегодня сверхуроч­ ных?».— А чтоб вам неладно... А одна-старушка какая-то— ну, до чего вредная ста­ рушка—так и лязготит, так и лязготит— четыреста шестьдесят, четыреста шестьдесят.. А будь ты проклята, старая ведьма,— так тебе, как гвоздем в голову,— четыреста шестьдесят... Он плюнул и досадливо умолк. Через коридор чей-то пьяный голос взревел: — Алеша-ша, возьми полтона ниже... Я хочу красивой жизни, понимаешь, кра- а-сивой жизни, несчастный раб, а не твоего жалкого про-о-зябания... Настойчиво шепелявил кто-то, повидимому, зубов порядком недоставало: — Миха«ь, друг... ведь обидно— ну, взял это я ось, начал шабрить... Мой молодой собеседник порывисто сел на нарах: -— И какая это работа— самая паршивая... Я как-то удивлялся Федору Федорови­ чу— тридцать лет уже на такой работе... — Извините, не тридцать, а только двадцать семь...— солидно произнес из полу­ мрака сиповатый тенорок. — Ну, вот— двадцать семь... Да я ни за что больше табельщиком не поеду... А с рабочими— ужасть как не хорошо— только на бога его и берешь— он тебя, а ты его... Эх, тяжело работать— 'Передать невозможно... И все гонят, все гонят, чтоб завтра же, мол, был табель... Хорошо оказать— у нас по 250 человек рабочих на одного та­ бельщика, как тут успеть? А он говорит бухгалтер-то, «спите, когда хотите и сколько хотите, а табель, чтоб был готов...». Ну, вечерком, думаешь, аккурат подгоню. А потом плюнешь на все— хоть бы напиться в доску, что ли... Я молчал. — Я анархист!— гремело рядом, прерываемое морским матом,— я красивой жизни хочу... эй, полтона ниже—брось арапа за-пра-влять... — ...Михась, пойми— взял эт-то я ось... Мой собеседник приник к подушке, заглушенно перешептываясь со своим сосе­ дом, пожилым счетоводом, видно, продолжая жаловаться на судьбу: — ...конечно, я б мог себя воздержать... Нужно что-нибудь, личное свое по­ ловодье... А мне казалось— уже двадцать семь— нет, тридать лет я табельщиком— и на буром, мягком тундровом перегное прашильные квадратики— 'четыреста шестьдесят,— прочитал я... «Когда дойдете до семнадцатой тысячи, скажите мне»,— уныло тянул скорбный бухгалтер,— «а то_ работы... работы...»— нет, она на окончательной закат- к&—не тискайте— надо ей портянки подвернуть... Кто-то, как-будто, долговязый, мрачный Павлушка, поглаживая палевую бород­ ку. скептически мямлил: — Это к-комбинированные очки для страдающих к-конституциональными рас­ стройствами. Вот—'Г-о.тая женщина... Откуда-то вынырнул веселый «пионер» и, брыкнув козлом, завопил: — Я анархист, красивой жизни дайте мне... И все перепуталось, зеленую круглую мглу пронзил пурпурный зигзаг, рассы­ пался фиолетовыми звездами и погас в благостных, сонных глубинах...