Сибирские огни, 1929, № 3

поминающем кусок до-нельзя грязного и ободранного одеяла того сорта, который от­ пускается в кредит рабочему в цекоояе, притащивший в деревянных ящиках этот обед из кухни, сидя на корточках и размахивая крошечной трубкой, наводил порядок у ко­ рытца с сахаром, ковыряясь в литкой массе узловатыми пальцами. Борис нажал пальцем кнопку автоматического счетчика, отсчитывая число про­ несенных мест, в данном случае связок оцинкованной жести, и продолжал: — Разве у нас запрещают обучаться управлению кунгасами? Вовсе нет. Обра­ зовали даже специальную водную спортивную секцию, как-будто, для забавы, но в то же время она подготовляла бы водяных рабочих— японских «кара-бан». Так, что вы ду­ маете—нашелся хоть один дурак, который этому захотел бы учиться? — Но почему же дурак? — Да потому’, что самая собачья жизнь у водяного рабочего-янонца! Зачем рус­ скому таким грязным и опасным делом заниматься? Платить ему больше не будут, спе­ циальность тоже не очень такая большая, а работа и тяжелая, и опасная. Первое— так это то, что десятки японцев гибнут в шторма по побережью, а второе— никакие тут ре­ зиновые сапоги не спасут, когда надо в воду чуть не по дпею лезть. Ну, а как вы ду­ маете—хорошо сейчас выкупаться? Я вынужден был сознаться, что хорошего мало. — А вот тот же обед— .разве пароход будет вам ждать, пока команда кунгаса обедает? Это уж таки извините— надо погодой пользоваться, а не кодекс законов о тру­ де соблюдать. А японец это хорошо знает— он и всухомятку поест... Да и вообще всегда у них такая пища— рис да рыба, больше ничего и нет. Кунгас закончил выгрузку и медленно отошел от берега под тягучий напев греб­ цов, оттягивающихся по канату, прикрепленному к заранее заброшенному якорю. Вновь подведенный кунгас быстро повернул корму и задом сел на мягкую, пушистую пену. Запрыгали в воде японцы, подавая причальные концы. — И вы думаете— он любит купаться в холодной воде? Наоборот— японцы хо­ лодной воды не любят, они предпочитают такую горячую, что нам никогда не высидеть. Я приехал в Хакодате, выкупаться в горячих источниках, на дачи пригородные, назы­ ваются они Ионакао. Разделся преспокойно, надел халат и пошел в ванную. Там такие большие бассейны. Так когда я ногой попробовал воду, я думал, что у меня с нога вся кожа слезет— там можно сварить вкрутую яйцо... И тут пришла молодая такая япо- ночка, и даже ничего себе, довольно-таки хорошенькая, и залезла спокойно в эту воду. Я так испугался, что даже не заметил, что она совсем-тамг голая; я уже хотел звать на помощь, потому что из нее мог выйти суп. Ну, и что вы думаете? Она себе преспокойно там плескалась, и хоть бы что... Выли на заводе любители— выбрав денек потеплее, забегали на буруны. Вода тан очень холодная. Японцы никогда не купались. Их омовения совершенно своеобразны, конечно, в камчатских условиях. Как-то под вечер, бродя в дождевике под моросившей холодной капелью, зашел я к японским баракам. На открытом месте был вкопан в землю огромный чугунный ко- тел> под ним в углублении тлели, потрескивая, поленья. Тяжелый дым густо стелился в сыром холодном воздухе, приникая к мокрой безжизненной траве. В котле по шею в Дымящейся жирной воде сидели три японца, мирно беседуя о каких-то своих делах. Из­ редка кто-нибудь из них вылазил на землю, под мелкий холодный осенний дождь, не спеша, обтирал на пронизывающем ветре дымящееся мускулистое тело маленьким мок­ рым полотенцем, мылился, обмывался— и снова залазил в котел. Помню, в детстве видал я картинку— пылают дрова,, дымится жирная, черная Жидкость— смола—и какая-то здоровая бабища хочет надеть крышку,— а из котла тор­ чит всклоченная голова о выпученными, страдальческими глазами. Внизу надпись из “^сен Крылова: ... сказала злобная мегера И крышкою захлопнула котел.