Сибирские огни, 1929, № 3

часа два-три в сутки только прикурнут и снова на работу, и снова гони... Вот это так, вот это жизнь.... Я, признаться, был настолько озадачен таким пониманием прелестей «доброй» старого времени», что не нашелся, как ответить... — Конечно, сейчас работать куда легче, — постепенно охлаждаясь, меланхоли­ чески продолжал он. — Сейчас какая работа! Минут двадцать поработаешь, да час ку- 1 «шь... А то с ребятами уговоришься, да в барак, часика два всхрапнуть... — Неужели же не заметят, если уйти в барак? — Кому заметить — двое всего табельщиков, да вообще беспорядок — началь­ ства до чорта, не провернешь, а толку никакого... Э, да что тут отдых — посадили на кошку да и отдыхай! А у меня дома жена, двое ребят, мне тут не до отдыха... Э, да что говорить, ежели вас посадить в тюрьму, отдых это будет или работа? Так и тут — завезли, куда Макар телят не гонял, да и отдыхай, мол... Да какой тут отдых, ежели у меня за семью сердце болит... На вышке жалобно взвизгнула сирена и, взобравшись на пронзительные, свистя­ щие высоты, стала замирать, постепенно ниспадая до шмелиного гудения. Павлушка юиголчал, устремив взор в бесконечность. Я не без жути заглянул в бездонную, хру­ стальную синеву его широко открытых глаз — ira сожаления, ни скорби не было в них — бессмысленна и безмятежна была их ледяная, ясная глубина... — Чего печалиться, — безнадежно старался я растопить эту вечную мерзло­ ту, — вот заработаете, вернетесь домой с деньгами... — Заработаю, — язвительно проскрипел он, переводя на мета свой присталь­ ный, леденящий взор, — где тут заработав,шь?.. Насчет рабочего какая у АКО забота? Вот машин да моторов, да станков — на это не жалеют, а на рабочего хоть совсем на­ плевать, совсем рабочий в загоне... — Павлушка, пойдем скорее, — пора уже, — выскочил откуда-то кудрявый, жизнерадостный «пионер», угловато приплясывая, как паяц на веревочке,— сейчас старую цепь на пристани пойдем снимать, вот хорошо-то... — Хорошо... — насмешливо протянул Павлушка, лениво поднимаясь, — что тут хорошего — цепь снимать?.. Эх, ты, опять под мухой... 4. «КАРА-БАН» Постоянные споры хозяйственника и общественника обычно сводятся к вопро- еУ какова роль и значение японского рабочего на камчатских наших рыбалках и за­ водах и можно ли заменить японскую рабочую силу русской? Есть работа, к которой наш рабочий еще не привычен, с которой еще он не спра­ вятся: это — работа «водяного рабочего». Спокойный, лазоревый блеск моря. С берега кажется совсем тихо. Каж в стекле т>'кут пушистые отраженные облака-. А у берега — у пепельных выглаженных песков тихо вырастает бронзовый вал, ’ лванких шипеньем ломает мохнатую верхушку и с громом и победным ревом разби- ваотся вдребезги, меняя тускло-зеленые,,темные тона на грязно-белые и выбрасывая В|<еред жадные липкие языки, со свистом набегающие на отмели. Несколько метров от берега — на море — уже спокойно. Вертко кивает задор- Ным носиком маленькая плоскодоночка, только что вынырнувшая из хрустальных да- где повисли недвижные кунгасы у невода, где ночью и днем десятики своих това- . идеи «водяных рабочих» — цепкими руками перебирают скользкие бурые пет- лн- вяло ползущие из холодной мглы глубокого моря. Катер, который поцтащил вертлявую плоскодоночку, удаляется с гордой учтиво- ю>сделав крутой поворот— опасна для могучего катера зловещая грань прибоя— ^полезны перед великой мощью стихии железные длани его уверенного винта, и луч- • 'V величаво замереть в безопасном отдалении, сдержанно, с некоторым нетерпе­