Сибирские огни, 1929, № 3

— Да как же красная — хвостовый плавник не. подходит... Настоящая кета — пиларичесше придатки, число проведенных чешуек... — Э, да ну вас с пиларгчешгми придатками... Ну-ка, Оиндо-Сан, какая рыба? Пожилой вежливый японец почтительно отвешивает земной поклон, осторожно подсовывает пару других для сравнения, перевертывает никой сомнительный экзем- н. 1 яр, ск/ребет чешую и говорит: — Оцень больсой горбуска... — Да как же, — а лиларические придатки?!. — огорченно вопрошает обеску­ раженный «спец» — вечно занятое существо со свирепым усатым лицом и засучен­ ными до локтей рукавами, открывающими жилистые окровавленные ручищи. — По определителю — кета.... Ползущая в струях воды масса рыбьих трупов поднимается элеватором наверх, в здание «потрошиловки», где рыба чистится, вспарывается и моется. Здесь— послед­ нее слово рыбоконсервной техники — знаменитые' «железные китайцы» — американ­ ская модель. Они безусловно железные, китайцами же называются только в воспоминание » прежних потрошильщиках-китайцах. Самая грязная, противная работа но вспарыва­ нию и чистке раньше исполнялась у гордых американцев исключительно китайскими рабочими. Теперь «железный китаец» по работоспособности, выносливости и быстро­ те зрелище изумительное. На цинковом столе рабочий укладывает в 'ряд сыплющуюся с гулким шлепаньем рыбу головой к себе, брюшком вправо. Рядом стоящий нодс-овывает ее влево на равно­ мерно выступающую вилку. Вея его работа, слегка покачиваясь, ритмичными движе­ ниями подкладывать 48 шт. в минуту, улавливая чутким ухом ровный музыкальный TVMii в бешеном визге и грохоте страшного «китайца». Подвинутая рыба тотчас подхватывается вынырнувшим снизу, из-под стола, бы­ стрым крылом и перебрасывается дальше, теряя по пути голову. Эта малозаметная и для мертвой рыбы довольно несущественная операция производится неподвижным но­ жом — и не столько нож этому причиной, сколько быстрое движение самой рыбы. Со '■тороны только и видишь, как к ногам рабочего равномерно падают отрезанные головы, ' мтываясь по наклонному желобу на движущуюся ленту, уносящую их на элеватор тукового завода. Обезглавленная рыба захватывается третьим рабочим и проталкивается хвостом вперед в какую-то щель — невидимая железная рука, втаскивает ее за хвост в грохо­ чущее, ненасытное чрево, откуда извергает через несколько секунд обратно уже вы­ потрошенную, с очищенной чешуей, отрезанными плавниками и хвостом. Дальше, по движущейся бесконечной дороге — по плгрокому ремню — сколь- яг сырец мимо 'ряда моечных ящиков, пока какой-нибудь мойщик не захватит его, ‘Тобы прополоскать и перебросить на верхний участок ленты, по которому в обратном направлении ползет уже чистая рыба на главный элеватор, несущий ее дальше, где из нее получаются блестящие веселенькие баночки. Гудит, воет, скрежещет железное чудовище, обдавая тучей кровавых брызг и "подранной чешуи равномерно качающиеся фигуры в ярких непромокаемых накид­ ках. Недвижными, мрачными рядами, как попы на похоронах или как чумные сани­ тары желтеют канареечные мойщики с нелюдимыми, аскетическими канюшонами, надвинутыми на глаза. Журчит, льется непрерывными каскадами вода — все окро­ вавлено, мокро, грязно, отвратительно — это работа у «железного китайца». Главный элеватор издалека вырисовывается на горизонте четкими ажурными ли­ ниям своего виадука, придавая характерный колорит заводскому пейзажу. Поднятая на высоту двух десятков метров, вываливается чистая, промытая рыба в длиннейшее корыто, потеряв всякий образ гибкой, стремительной раньше водной красавицы. Ало-