Сибирские огни, 1929, № 3

Митюшка поставил бачок,. направил в него ливер и принялся качать. Густая темно-коричневая жидкость гладкой струей потекла «низ. На пути ее- перешил солнеч­ ный луч, струя просвечивала, желтела и казалась стеклянной. В бачже она свертывалась канатиком, ложилась тупым ступеньчатым конусом. Конус расплывался по дну. Митюшка, заглядывал в бачок и кричал: — Как интересно крутится! — Качай, качай. У меня лошадь стоит. — Дай отдохнуть-то,— возражал Митюшка и делал передышку. Струя вытягивалась, делалась тоненькой, почти незаметной, ее колебало возду­ хом, но она не рвалась. — Ох, и .люблю я, когда керосином пахнет,— говорил Митюшка. — Качай, качай,— твердил завхоз, покуривая у косяка. — Тут немного осталось! Я сейчас на бочку залезу, ментом накручу. Василий Семенович наскоро закрыл дверь и прям» через огород побежал к ло­ шади. Николай Иванович уже возился возле огуречной грядки. ' Митюшка отнес олеонафт, нацедил воды и пошел к баракам. 3. Бараки. Вернее, это даже не бараки, а землянки, помещенные в общей яме. Они ткнутся но восточной окраине заводского двора, за конюшнями. Низкие заросшие беленой и крапивой, они напоминают земляной вал стадданного укрепления. И печные трубы, нарощенные старыми ведрами, бездонными корчагами и протертыми чугунками, так похожи на солдат, хорошо применившихся к местности. * Это самая простая архитектура .- общий во всю длину коридор, окна на восток, двери на запад. Перед жаждой дверью островерхий крытый ход. В бараках живет семь семейств. Пастух Флегонт с дочкой Павлиной, солодов­ ник Фомушка с Лукерьей, масленщик Олейников, конюх Самылов, сторожиха Ручки- на, плотнив Брюшинин и председатель завкома товарищ Рякин с раздельщицей Дунь­ кой. У каждого но русской печке, веники в коридоре под потолком и коровник, возле за­ водских конюшен. Бараки уже проснулись. Дородная Брюшиниха вынесла в решете цыплят, при­ села на траве и высаживает их перед расходившейся наседкой. Сторожиха Ручкина завешивает детское белье на узловатую веревку. Нагруженная четырьмя четвертями -Iукерья понесла на базар молоко. Из крайней двери поднялся коротконогий Рякин и венечной походкой направился на завод. А рядом из дверей оранжевым столбом по­ дымается пыль. Это Павлина подметает крыльцо. Из-за верхней ступеньки ее не видно, только палевая косынка пестреет шахматными квадратиками. — Павлиночка, здравствуй!— крикнул Митюшка. Павлина выпрямилась, поправила рукой выбившиеся из-под косынки волосы и заулыбалась. Широкое лицо расплылось, длинный рот растянулся. В нем заиграло нежное, любовное, женское. Митюшка ласково смотрел на нее и расплескивал ведра. Не успел он спуститься в коридор, как на него накинулась мать, рыхлая жен­ щина с рябинками на желтоватом лице. — Тебя куда послали? Надо самовар ставить, а он ушел и ушел, как сквозь землю провалился. — Да меня машинист задержал, заставил олеонафт качать,— сказал Митюшка ч поставил ведра. Мать сразу смягчилась и заговорила ласково: Ты бы так и говорил, а я уж думала, ты где-нибудь на берегу барахлыстишь. Она взяла ведра, вода рокочущей струей перекатилась в кадку.