Сибирские огни, 1929, № 3

— А ты, паря, вали прямиком к нечистому в преисподнюю. Все-одно гре- шить-то: записывайся к Ефиму. В один день, организовалось шесть коммун. XI. Амос в’ехал в село, когда похоронная процессия подымалась на гору. На пло­ щади между церковью и волостью была вырыта одна квадратная могила для троих. Первые ряды похоронной процессии подходили к желтому кругу мерзлых комьев глины. На крышках гробов ветер шевелил концы красных полотнищ, спу­ щенных по обе стороны, взмахивал ими, как намеревающаяся взлететь, привязан­ ная птица. За гробом шел отряд Ефима, штыки торчали над головами густым, об­ горевшим в пожар, осинником. — Кого хоронят, старички?— Амос окликнул двух седобородых стариков, шедших позади всех. — Азиата поганого, бают,:— оказал один из них довольным тоном. Амос кожаной рукавицей обметал куржак с бороды. Услышав это, он сжал бороду, дерну книзу, будто вырвать ее решившись, и посмотрел но сторонам. Улицы чернели бабами и стариками, спешившими на гору. — Мне брата увидеть надо,— сказал Амос и тотчас же подумал о своей не­ осторожности, которая даст основание старикам осуждать его. II почему не назвал его просто по имени? — Там он,— старик указал, костылем на гору.— Передом идет и шашка у него нагеле. Главный он начальник типерича. Амос привязал лошадь за кол Макаровой ограды и пошел за процессией. В ушах его стоял непрерывный звон, сердце тяжелой гирькой, повешенной на вере­ вочку, ударялось о стенку груди, точно проломить ее пытаясь. Не раз он говори,' себе, что вернется обратно и, припадая к земле, пробежит в пригони, заползет в рыхлый сугроб, чтобы никто не видел его. Казалось, что вот сейчас повернется че­ ловек, идущий впереди его, ткнет пальцев в грудь и крикнет: — Вот он. Держите его. Ротным командиром был. Густой осинник ружей покачнулся, острые верхушки были направлены в грудь его. Но он все-таки шел вперед, плохо соображая, что делает. Он не думал сейчас даже о том, что его подталкивала вперед боязнь выдать себя трусливым по­ бегом. ; -ч Ветер трепал слова, забавляясь ими, кидал, как китаец светлые шарики. Мно­ гоголосое ура густо покрывало короткие и путаные речи. Амос слышал только гроз­ ные слова брата, гранатами рвавшиеся над головами. — Знайте: десять за одного... Будете помнить, как против советской власти выступать... как коммуны разгонять... Железным кулаком по черепам... Амос еще ниже склонил голову. Старичок, стоявший рядом с ним, бормотал, никого не стесняясь, точно безразлично было ему— услышат его, а потом схватят, или не услышат: — Собаку не крещеную по-собачьи и хоронят-то... без попа, без панихиды. — Азиата батюшка отпевать не будет,— сказал тот самый старик, с кото­ рым разговаривал Амос у горы. — Отболтался Филимонко на белом свете. — Лучше, небо не коптит. Чо его жалеть-то, кабы человек, а то— азиат не- маканой. — Право слово, теперь своих, русских-то, не пережалеешь. Сегодня, гово­ рят, опять воз увезли... как кряжи накладывают на сани-то...