Сибирские огни, 1929, № 3

— Это я распорядился, думаю: ты не осердишься. Все конфискованное у убитых во время боя и зарубленных в минувшую ночь главарей восстания передавали волревкому и коммуне. По улицам провозили ма­ шины. прогоняли скот, тащили тулупы. — А народ что говорит? — Разное говорят. Кто кричит, что так и надо, кто горланит: «Разбойники, грабители». Старуха одна правильно сказала: «Старики говаривали: не трогай зме10 — она тебя не тронет, а бить начнешь —г добивай, а то хошь де найдет опосля и ужалит. Излеченья от жала этого не будет». Ефим захохотал. Вошел дежурный но штабу: — Уполномоченный зовет, — сказал он. — Иду... Эх, Грипочка, дела заварились. Живем, умирать не надо. Ожила де­ ревня, когда ее за шиворот взяли вот эдак, приподняли, да тряхнули. IX. Гурьян вышел из моленной. Ноги его вязли в снегу. Он лег на снег и прислу­ шался. Высокие двери волости хлопнули. Кто-то матерился. — Иди. Не упирайся... Гурьяна затрясло. Он услышал крик, похожий на крик человека, захлебываю­ щегося ^одой. Потом снова хлопнули двери, опять заматерились люди, но крика не было, только стонал снег под чем-то тяжелым. Гурьян приполз к воротам церков­ ной ограды, откуда заднее крыльцо волости хорошо видно. На крыльце стояло не­ сколько человек. Когда один из них, в котором Гурьян узнал Макара, взмахивал шашкой, она блестела в лунном свете, как тонкая пластинка льда, — Господи! — шептал он. — Наказание какое за прегрешения великие по­ слал бог. Люди, аки звери лютые... Когда с крыльца ушли и волость уснула, Гурьян, насчитав шестнадцать че­ ловек, выведенных по этому крыльцу, пополз к ограде волости. — Сколько-то до моего прихода? — топотом говорил. — Поглядеть, души грешные помянуть. Его влекло страшное любопытство. Гурьян подполз к углу ограды и, трясясь всем телом, встал на колени, уткнув голову в деревянную решетку. Снег около крыльца был темно-красным. На нем лежало около двух десятков трупов. Возле самой ограды лежал нагой, на широкой спине которого застыло два-ру­ чейка крови, рядом с ним— седой старик прикрыл щеку ладонью. Тела были по-раз- •шчному искривленные, обезображенные и обмерзшие кровью, и Гурьян ни одного не мог узнать, кроме свата Фрола из деревни Малиновки. Взглянув на Фрола, рука которого сжала снег и застыла. Гурьян перекрестился. Он хотел вернуться. Вдруг его затрясло с новой силой и зубы зачакали. Теперь «н не помнил себя, не замечал даже смены жара и озноба, происходящей в нем. На лице выступил пот. Ему показалось, что голова одного из мужиков приподнялась и взгляд его глаз, чуть заметных за сгустками мерзлой крови, направлен на него. I Урьян схватился за голову, приседая и зарывая ноги в снег, точно пытаясь уйти под твердую корку. Широкая спина, которую не прикрывала разорванная рубаха, поднималась. Он услышал умоляющий шопот: — Сват, это я. — Свят, свят! — Гурьян перекрестился, опрокидываясь назад. В ушах его звонили колокола, из глаз сыпались разноцветные звезды. Он бежал, но ему каза­ лось, что он хочет ползти и не может...