Сибирские огни, 1929, № 3

— Вези меня так, тятька. На новом коне провези маленько, а? Устинья недовольно передернула плечами и отвернулась. — Пошел, постреленок, — дернула сына за руку. — Уходи ты: я — с тятькой. — Тимша прижался к боку лошади. Коммунары рассыпались но пригорку. Устинья первая пошла под гору, вор­ чала что-то, покачивая головой. Ефим посмотрел на жену и, сморщив нос, отвер­ нулся. Из волости выбежал Макар, крикнул: — Залесов! Где ты мотаешься? Мухин требует. Привязал лошадь к коновязи, взбежал на крыльцо. — Тимша! Ты постой тут, я сейчас. — Нашелся? Комендантом назначаю. — Мухин ударил кулаком но колен­ ке. — Всех гадов вот так зажать... чтобы сок пошел и душа винтом... — Сам знаю. —; Об’являем перерегистрацию всех... от шестнадцати лет до восьмидесяти.— Подошел к окну. — Где, говорите, хорошо стряпают? В том доме? Надо ехать, а то кишка на кишку урчит. Распорядившись о высылке караулов, Ефим поехал домой. Тимша сидел впе- |и*ди. Ефим поддерживал его одной рукой. Серьезный голосок мальчика звенел трес­ нувшим колокольчиком: — Тятька, а почему мы там были? — Посадили бандиты. — А почему они посадили? — Коммунары мы. — А почему мы кумурары, а они бандиты? — Коммуну организовали, поэтому и коммунары. Ефим думал, что по дороге догонит жену, но, проехав от волости до дома, нр увидел ее. Она, спустившись с горки, повернула в переулок и вышла в следую­ щую улицу, где жил ее отец. Подумав об этом, он сказал с облегчением: — Чорт с ней! Кланяться не буду. Мальчик, оглядываясь на отца, приставал с вопросом: — С кем чорт, тятька? С кем? Черня не узнал лошадь и с лаем выскочил из-под амбара. Агриппина, накинув шубу на плечи, выбежала из избы. Ее длинные темно- 1'Усые волосы рассыпались по плечам и спине. Привязав лошадь, бросился к ней. ■I опять они столкнулись на том же месте, на котором увидели друг друга первый *аз- но, упав на его грудь, Агриппина не отскочила, как тогда, а, обхватив его, '•юинула рукой по спине. — Я думала, тебя в живых нет... • — Нет, — не поняв ее, ответил Ефим, качнув головой и конфузливо улыба- яа Уголками рта. — Оторвал башку... — Кому? Она подняла прядь волос, свалившуюся на лицо. — Ему, — резко сказал Ефим и плотно сжал губы. — Можешь панихиду сгЧ'авлять. Она пытливо поглядела в серые глаза, вздохнула глубоко, точно с плеч се й<«илось что-то тяжелое и надоевшее. Смотрела на синеватую в сумерках снежную 'ладь. 1имша недоумевающе смотрел на них, остановившись на нижней ступеньке •'естницы. Тятька, ты пошто тетю Грипу обнимал? — дернул отца за полушубок.