Сибирские огни, 1929, № 3

Он не знал фамилий тех товарищей, на которых указывал пальцем, почти всех, собравшихся в угловой комнате двухэтажного дома,, видел впервые, но лица избранных внушали ему доверие той решительностью и отчаянной смелостью, ко­ торая была в каждом движении их. Ефим был первым из этой четверки. Мухин остановился на нем, заметив безудержную отвагу, глубокой чертой написанную на широком лбу. Прямой и быстрый взгляд серых глаз свидетельствовал не только об уверенности, с которой брался за дело этот человек, но и о его непоколебимом упрямстве. — Хорошие ребята. — Согласны. — Самую головку выбрал. — По рожам видно, что не трусы,— шутливо говорил человек в огромной черной папахе и с огромным красным бантом на груди. Мухин встал, и серые волосы дыма колыхнулись. — Кончено. Вы здесь останетесь, а вы собирайте всех. Сделаем разбивку. Когда вышли все, кроме четырех, Мухин дернул с окна на стол маленький портфель из простой желтой кожи. — Сейчас— о плане действий. Восстание распространялось во все стороны с такой же равномерностью, с ка­ кой нлывут по поверхности воды круги от камня, с той только разницей, что один край этого круга падал на тайгу и там терял свои границы. Четыре отряда Мухин совдал для того, чтобы два послать к тайге и ударить ими с боков, а два остальные пустить на противника прямо. Пока он высказывал свои соображения об этом, Ефим ходил возле стола от стены до стены, щелкал пальцами рук, заложенных за спину. Он хотел мысленно перенестись в Черновое, посмотреть на старый отцов­ ский двор, половина которого стала двором коммуны, заглянуть в моленную, где в тесовой келейке жил Гурьян, побывать в волости, узнать кто сидит сейчас за пред­ седательским столом, но резкие слова уполномоченного мешали ему, заставили вздрагивать, будто его, задремавшего, тряс кто-то за плечо. — Вы,— слышите?— Наступаете с этой стороны, правее его. Идете прямо, на Черновое. — Слышу. Знаю.' Сильнейшее желание угадать безошибочно, что делает сейчас Агриппина, руководило его мыслями, он пытался представить себе ее колющей дрова под на­ весом, бросающей корм скоту с высокой крыши, крутящей веретено, но все это ка­ залось неверным, ошибочным. Предстоящая стычка казалась серьезной и последней, Ефим возлагал на нее надежды, как на стычку, завершающую революцию в деревне. Думы о ней быстро н бесследно проваливались, губы шептали: — Гришка небезучастен; Гришка на той стороне. А она? Сидевшие за столом поднялись одновременно. — Пошли,— сказал Мухин.— На площади уже собрались. — Иначе и быть не может,— отгоняя думы об Агриппине, невпопад еказаа Ефим. Он быстро повернулся и первым вышел из комнаты. К вечеру закончили формирование отрядов, два из них— первый и четвер­ тый— в сумерки выступили из села. Второй и третий отряды остались в Красило­ вой до утра. В штабе никого не было, креме часовых и вестового. Ефим сел за стол и на­ валился на спинку широкого стула. Перед ним стояла чернильница и лежал лист бумаги с единственным словом вверху «Приказ». Думать ни о чем не хотелось. В голове была приятная пустота. — Пленного привели, товарищ командир.