Сибирские огни, 1929, № 3

дила бежать в горы— партизанить. Потом вот что еще автор переламывает. Кубдя работал один. Ни с какой политикой не был связан, а потом вдруг связался с го­ родской ячейкой. На самом же деле не видно никакой его политической работы. Не уяснено это. А раз это гак, то становится на сердце холодно. Нету правильной ясности. Простые слова людей—это так они и есть. Над ними часто смеялись. Речь автора лилась хорошо. Везде он подводил хорошие примерчики. Лица и характе­ ристики нужно раз’яснить и расшифровать. Тогда бы рассказ лучше поняли. Пред­ ставьте себе: я читаю рассказ. Известное лицо вступает в историю. Видать его личность, характер и быт. И он начинает действить с первою часа и идет до по­ следнего. Ты его себе представляешь, и потому все в таком рассказе довершается. Теперь про учителя Кобелева. Обмолвился он дурным словом—и приехал к пар­ тизанам. Прапорщику он проговорился о партизанах. Значит, угодил белым. Тогда они его не могли тронуть. Бежать ему к партизанам нечего было. А если он понял, что прапорщик не изловит партизан, тогда автор был обязан точно описать поло­ жение Кобелева. А то учитель сразу приплюхнулся к партизанам—и готово дело. Что его заставило примкнуть к партизанам—неизвестно. Мало описал автор, как поступали белые с деревнями и с жителями, чтобы видеть, что людей заставляло бежать к партизанам. Все это дело оставлено в неизвестности, в-тунях. Ушли, го­ ворит, белые из деревни—и все. Рассказ начерчен, но не раскрашен. Его нужно было выделать, отчертить на ять! А то—начерчены люди, но кто знает, кто они? Нету-правильного отчерка. Вот вам пример к этому. Какой-нибудь фотограф снял хорошую карточку, но не доделал ее. Про Щетинкина (про поэму Петрова. А. Т.) скажу: та ценней. Потому—там видно людей, видно партизан, связь их с деревней. А здесь маленькс недостает, а это маленько хуже всего. Если бы я, например, стал писать про себя или про какого-нибудь другого человека, то я описал бы, какого он росту, какого роду племени, описал бы его пути, самую суть дела, которая нужна вот здесь, в этом рассказе. И продолжил .бы это описание по всему рассказу. Пусть бы каждый читатель видел, что это за человек, о котором писано. Про вой­ ска-то. польские и уланские описано хорошо, ясно. А ктитор—загадка. Ктитор,— а потом партизан!.. Когда автор растолкует, его, рассказ хорош будет в третью очередь. В первую очередь его нельзя. Нам нужны в рассказах люди с полнейшими подробностями. Слова, фразы, примерчики и художественность в рассказе «Парти­ заны» отличные. Этими штучками автор заставляет слушателей смеяться. Природа везде хорошо сравнена. Окружающий историю придаток хорош, но само дело ма­ ленько не ковырное. Мы идем по дороге. Чем больше будем вилять, тем хуже будем совершать путь. Если бы автор завиливал длиннее, то вышло бы еще хуже. Но он хорошо сделал. Полняком все охватить нельзя. С него этого и не требуется. Трупы партизан, убитых в горах, должны погнить. Жар. Лето. Алтай. Перегнул тут писатель. В полном смысле меня этот рассказ не удовлетворяет. Именно— от­ чистки в нем не дано. Весь рассказ—как на женщине красивое платье, ца котором налеплено много старых заплаток. Они здорово бросаются в глаза. Слова лиц, участвующих в деле, подобраны умно, а всю линию каждого лица автор упустил. ТЕРЯЕВ, В. И. Начинаю говорить о том моменте, когда Емолин подрядил плотников строить амбар. В отношении учителевой курицы вышло слишком ко­ мическое. Кобелева партизаны угощали его же курицей. Весело и как Горбулин выл <; собаками. Но тут, конечно, вкралась ошибка: собака завывает, когда музыка играет, а таких чтоб за человеком выли,—не встречал. Картина проработана весело, комически, но, в сущности, ее нельзя назвать существенным доказательством. В жизни так не бывает. Поп, дьячок, маслодельный мастер, здесь все описано по по­ добию жизни. Компания пьяных как-будто навечно осталась у Селезнера. Выхода и пояснения к этому нет. Получилась корова без хвоста. Сразу партизаны пере­ бросились на милиционеров—и пошло! Неверным мне показалось и вот что. На Смольной горе партизаны были в тайге; отряд белых ехал по тропке. Партизаны решили убить несколько человек белых. Это— активно, но не верно. Партизаны выстрелили, белые пали, а что дальше было ничего не известно. А этого мало. Кто кого там убил? Потом что было? Работа должна быть вся выявлена и показа­ на, а ее нет. Еще не верно: партизаны, партизаны, а у них обуза—повозки, коровы, добро. Какие же это партизаны? Не верится, что Селезнев мог быть организатором. Со всей домашностью слетались— какие же это партизаны? Душу мужичью писа­ тель знает недостаточно. Он каждое дело плотников (потом— партизан. А. Т.) не доводит до конца. И подход к делу у партизан начат с пьяной компании. Не вид­ но на красной мыслй. Не настоящие они идейные партизаны. Согласно всего их нельзя отнести к настоящим партизанам. Они и сделали-то, можно сказать, ничего, а только лишь создали одну бузу, через которую пострадало много люда. Огонь горит, его заливают, и страдает невинное место. Предупреждают, чтобы не заго­