Сибирские огни, 1929, № 3

до деталей предвосхищающий перелет Линдберга в 1927 г. Стихия воздуха потре бовала своих героев в литературе, как море и леса Клондайка в свое время р о ж ­ дали типы героев приключенческих романов. Во-вторых, в романе «Полет сокола» С. Льюис гораздо отчетливее обри со ­ вывает социальную среду и намечает уже ход к «безгероичному» роману. В самом деле, героика типичных литературных протагонистов оказывается исчерпанной: назревает новая разновидность литературного персонажа, отражаю ­ щего прохладную, безгероичную среду дельцов и бизнесменов современной Аме­ рики; всякое возвышение над уровнем среднего буржуазного общества купцов н мещан перестает быть показательным для жизни. Если элементы протеста, неза­ урядности и исканий лучшего где и сохранились еще в Америке, то это у женщин. Они, обойденные и угнетенные эксплоататорским обществом, накопили силы на длительных и трудных путях жизни какой-нибудь Сюзанны Ленокс они еще мо ­ гут быть героинями. Н о это не те женщины, которые ездят в Европу за титулован­ ными женихами, не те, что скучают в особняках пятого авеню и разлекаются флиртом и спортом, а новое порождение жизни, иная формация социальной почвы,— это женщина-труженица, женщина-pendant zelf-man’y self-woman. И Синклер Льюис с изумительной чуткостью угадывает облик нового общественно-психологи­ ческого типа американки. В трех романах героиней выступает на первый план жен­ щина в ее социальных разновидностях. Тип протестующей гордой девушки наме­ чается уже в «Полете сокола», чтобы принять рельефные черты Уны Голден в романе «Труд» («The Lob»). Одновременно с перенесением акцентуации с героя-мужчины на героиню-женщину Льюис расширяет рамки социально-бытовых сторон в своих ром а ­ нах, приобретающих все более и более широко-общественный охват и отесняющих элементы Чисто развлекательные на задний план. Такой роман, как «Главная улица» (1920) имеет уже все данные, чтобы называться не только социально-бытовым р о ­ маном, но и знаменующим торжество художественной самостоятельности автора. «Главная улица» стала символом американской провинциальной жизни. В романе ударение стоит не на тех или иных чертах бытовых особенностей провинции, а при­ обретают значение общие символы, говорящие о типичности явлений для всей Аме­ рики. И героиня Кэроль, о б ’являющая войну мещанству, пошлости и застойному благополучию буржуазного болота «Главной улицы», олицетворяет тип «новой женщины» в стране доллара и делячества. Она знает, что борьба протянется не о д ­ но поколение и потому она говорит своему мужу, а через его голову и всем чита­ телям, указывая на новорожденную дочку в колыбели, что здесь, мол, лежит «бом ­ ба», которая взорвет в свое время ненавистный уклад жизни «главных улиц» Аме­ рики... Конечно, рассуждения американки наивны, чем и нравятся буржуазным по­ читателям автора, так как эта не страшная «бомба» отвлекает их внимание от г р о ­ зящего революционного взрыва, но тем более интересен для нас великолепный по­ каз мелкобуржуазной американской тины, едва ли не самой отвратительной и хан­ жеской. Творчество С. Льюиса созрело для большого литературного подвига, кото­ рый выразился в трех романах: «Бэббит», «Мартин Арроусмит» и «Эльмар Гантри». Н о каждый художник требует роздыха в своем творческом восхождении, делает отступы и переводит дух на маленьких станциях между большими перегонами, и Синклер Льюис пишет в промежутке между «Трудом» и «Главной улицей» два р о ­ мана, знаменующие итоги пройденного этапа: идиллический роман «Простаки».(The Sunocentsl917) и авантюрно-бытовой— «Чистый воздух» (1919«Freeflir»).B первом из двух Льюис выводит супружескую пару стариков на фоне преломленной через с о ­ знание уходящих из жизни людей общественности. Это— отрешение от молодых ге­ роев и героинь, этюд к о б ’ективности изображения событий и проблема беспри­ страстных оценок. Второй роман «Чистый воздух»— художественное прощанье с былыми героями и героинями. В лице Клэр мы имеем последнюю индивидуалистку Льюиса, девушку «свободных воззрений»,— презирающую свою среду, но не поры­ вающую с ней; в лице героя Мильта новый тип интеллигента, разновидность Карла Эриксона, который в «Ментрапе» выродился в своеобразного американского не­ врастеника. Как характерно, что роль обличительницы предрассудков пошлой ср е ­ ды «гордых лавочников» Льюис в этом романе передал старой тете Хэти, персо­ нажу годному для «простаков»!.. После этой передышки создается «Бэббит» (1922)— «безгероичный роман», по­ трясающая эпопея американской пошлости, размеренности и дюжинности. Цен­ тральная фигура дельца' Бэббита, не плохого, не хорошего , а среднего, прохлад­ ного человека современной Америки воплощает не индивидуальность, а типич­ ный продукт капиталистической общественности. Бэббит банален во всем: от одеж­ ды и п р о б о р а—до мыслей и идеалов, до ежедневных потребностей и эмоций. Его «бунт» — не протест, а каприз сытого буржуа , выросший из маленьких эгоистиче- 11 л. «Сибирские Огни*.