Сибирские огни, 1929, № 3

ние над процессом перерождения заветов Ирвинга, Хаусорна , Купера и По и по­ тому мы ограничимся несколькими общими указаниями. Прежде всего идейно это литературное движение реализма подвергается вырождению в сентиментализм, чему не мало способствовали обстоятельства аме­ риканской действительности. «Интеллектуализм» Эд. П о оказался слишком креп­ ким настоем для его современников, разбавлявших его водицей разжиженных чувств и мыслей применительно к требованиям времени. Так, проблема рабовла­ дения, как известно, привела к сложному конфликту между севером и югом. Э к о ­ номические отношения привели к гражданской войне 1863 г. Пока назревал этот процесс, в обществе шли разговоры, в литературе и журналистике дебаты и р а з ­ деления мнений. На почве сложных проблем — вырождения пуританства в сек­ тантство, эмансипации от элементов английской культуры и утверждения своей, поступательного движения на запад, расширения и осложнения хозяйственных форм, уклона американского капитализма, остроты углов «негрского вопроса» и т. д. вырастала эта эпигонская литература, снижавшая все социальные явления до оппортунизма. И среди множества «документов» эпохи сохранил свое историче­ ское значение роман Бичер Стоу (1811-1896), знаменитая «Хижина дяди Тома». Не будем касаться ее общественного значения, но, как художественное произведение, оно типично именно окраской сентиментализма, пропитавшего всю реальность опи­ санного «уголка жизни». И слой этого сентиментализма настолько густ, что пу­ блика не сразу поверила «документальности» произведения, справедливо почув­ ствовав в ней слезливую выдумку чувствительной дамы, которая по глупости стала уверять, что, мол, ей-богу, правда, вот вам и «ключ» к этой самой хижине»... Как бы то ни было, но налет сентиментализма плотно лежит на всей лите'ратуре этой пе­ реходной эпохи и своеобразно сказывается во всех областях. Эмерсон и движе­ ние «трансцендентализма», пропитывавшие свое миросозерцание религиозно-нрав­ ственной чувствительностью и строившие жизнь на принципах своеобразного «тол­ стовства» задолго до Толстого, грешат избытками слащавости эмоций в такой же мере, как и наследники Купера (Герман Мельвил, Вильям Симс), подкрашивавшие авантюрный роман теми же розовыми каплями сентиментализма, какие поэты впу­ скали в свои «элегии», в значительной мере вдохновенные английскими образцами (Вильям Келлен Брайнт). Только во втором поколении на основе действительно кровавых потрясе­ ний гражданской войны и резкого вз’ема американского капитализма середины века поднимается фаланга талантливых писателей, рождения конца тридцатых и начала сороковых годов, юность которых совпала со временем больших потрясе­ ний в Америке. Но и это поколение не целиком свободно от примитивного сентимента­ лизма, который мы, например, весьма недвусмысленно ощущаем у Фрэнсиса Брет Харта (1839-1902), продолжателя традиций short story и бытописателя «золото­ искателей», т.-е. литературного идеолога все тех же завоевателей запала, которые н истории Америки играли такую реальную роль. Большой талант этого новелли­ ста спас его от крайностей, но и он не свободен от влияния европейского по преи­ муществу сентиментализма. Реализм Брет Харта свидетельствует о новом этапе развития новеллы в Америке. При всем американизме тематики Брет Харта в нем чувствуется традиция Диккенса и скорее Ирвинга, чем Э . По . И эти влияния яв­ ственны в юморе, своественном Брет Харту, так умело и тонко вплетаемом в по­ вествование о простых, суровых и закаленных неудачами искателях нового сча­ стья на новых местах. Творчество этого писателя звучит нотами оптимизма и веры в людей, жизнь и приключения которых он описывал, как хронику «аргонавтов», устремившихся за «золотым руном» в Калифорнию. Строгая сжатость и размерен­ ность формы, заимствованной технически у Э. По, освежается ирвинго-диккенсов- скнм юмором Брет Харта, далеким от гротеска и той пессимистической окраски, которая выделяет творчество величайшего сатирика-юмориста Америки Марка Твэна (псевд. Самуэля Ленгорна Клеменса (1835-1910). Вряд ли нужно останавливаться на этом, столь известном у нас, авторе «Тома Сойера» и «Гека Финна». Марк Твэн оказал огромное влияние на европей­ скую литературу, породил сотни подражателей и в полной мере оправдал свою мировую славу гения юмористов. На нем скрещиваются пути жанров американ­ ской прозы и после него немыслим роман без налета той исключительной сюжетной изобретательности, на которую был так щедр М. Твэн, как немыслима и н о в е л л а вне твэновской окраски. И з многочисленных учеников Твэна и Брет Харта укажу, чтоб не возвращаться потом, на самого яркого бытописателя Луизианы Г. Кэбла (р. 1844), методами своих учителей победившего Бичер Стоу своим великолепным эпизодом о негре Бра-Кулэ в романе «The Grandissimes ».