Сибирские огни, 1929, № 3

Рабочие подходили, одевали спецодежду, разговаривали, некоторые вшивала на кружке. — Александр Иванович,— послышался сверх)7 придушенный до шопота крик. Олейников оглянулся. На лестнице, ведущей в дрождевое отделение, стоял дро­ бильщик Федор Коровин с ведром в руках. — На, принимай! Олейников оглянулся. На лестнице, ведущей в дрождевое отделение, стоял дро­ ку. вскочил на лестницу и, вернувшись обратно, поставил ведро на пол. — Вот свеженькая, сказал он. Пейте, товариидо, да вступайте в союз алжо- П'.ЛГК/ОВ. Выпили по кружке. Ряжии поднялся. — Одаажо, я пойду, отдохнуть надо. Теперь полегче стало. — Иди, иди, а то Дуньжа придет, опять выгонит. Рякин свернул папироску и закурил. — Давай гудок!— крикнул машинист. — Ну, я пошел,— 'Повторил Рякин,— а только зря ты, Александр Иванович, за него заступаться. — ; Да ничего я не заступаюсь. Надо же тебя подзадорить-то. — Нет зря. Раз он-барин, раз он лягавый,— рабочему добра не дождаться. — Брось, Рома, успокойся. — Я успокоился, я давно успокоился, а вот ты со своим директором.. Дверь отворилась. Вошел директор. Блеснул очками, оглянул кочегарку. — Здравствуйте, товарищи! Над кочегаркой зашипело, захарчало. Гудок заржал. Оглушенный директор стоял, как солдат после команды «смирно». Гудок охрип­ шим басом старого пропойцы поливал заводский двор, рабочую окраину, Северные ули­ цы, будил и подталкивал запоздавших, занявшихся своим делом. На мелкие клетушки возле конюшни взлетали пестрые петухи, раскрывали немые клювы и махали крылья­ ми. Возле длинного дома, стоявшего на горе, у ворот, у бараков, появлялись неторо­ пливые люди в куртках, в пиджаках старых, накинутых на плечи шинелях и направля­ лись к заводу. Самылов выводил из конюшни пегую лошадь. Через двор шагал грузный самоуверенный дрождевой мастер, Эдуард Карлович Штейн. Гудок оборвался. Директор повторил: — Здравствуйте, товарищи! Кто ответил, кто кивнул головой. Ни ведра, ни кружки на столе уже не было. , Рабочие расходились. Рякин проскользнул за спиной директора и вышел из кочегарки. Директор сделал гид, что не заметил. — Иван Никитич, я хотел спросить,— улыбнулся Оленнижов. — Что такое? - - ‘ —t Отчего это, что ни самолучший мастер, то и пьяница? — Ну, что вы, Александр Иванович. — Серьезно, я сколько раз замечал. На работу— прямо десять человек не надо, а как запил— неделю пьет, а то и две. Директор улыбнулся и посмотрел на Олейникова. Вы сегодня, длжно быть, тоже хороший мастер! —■Ну, у меня гость. Нельзя не выпить. — А так ли? Не бражку ли пили? Нет, я бражку не пью. -— А другие?