Сибирские огни, 1929, № 2

— Ладно,— оказал, в конце-концов, Горсун,— пока оставим это дело. Придет Чи­ жов, я поговорю с ним— узнаю, где собака у него зарыта. Давайте, сейчас о письме, займемся государственными делами. Горсун подчеркнул голосом последние слова и красноармейцы заулыбались, как бы говоря: не чересчур ли громко— государственные? Некоторое время обсуждение по-лросту не клеилось. Горсуну, Тусу и Завьялову пришлось сначала настраивать участников об­ суждения на государственный лад. Это им удалось. И минут через лятнадцшгендвадцагь говорили все, перебивали друг друга, спорили. Старательно вспоминали, что неладно в Полянах, что нужно сделать, на какие общественные начинания и мероприятия прина­ лечь, и в наказ было внесено больше десятка, указаний на конкретные нужды села. Туе, когда кончил о письмом, сказал: -— Вы, товарищи, недоверчиво улыбались, когда Горсун пригласил вас заняться государственными делами. Ну, а что вы делали сейчас? Вы обсуждали именно государ­ ственные дела! Правда, они касаются вашего села. Но ведь наше советское государство состоит из тысячи таких сел, из тысячи городов, государственные нужды которых обсуж­ дают рабочие и крестьяне... Вот это и есть главная особенность советского строя. Вы но своей инициативе, по своему почину собрались и занялись государственными делали. Я и командир роты пришли потому, что партия и советская власть поручили нам всегда и во всем помогать вам, по мере наших сил. А теперь скажите— правы ли те, кто гово­ рит, что управлять государством рабочему и крестьянину не приходится, что это управ­ ление идет помимо них? — Какая же это правда, -ответил за всех Севко.- Мы-то, вот, сейчас что де­ лали? Мы все убедились, что управлять государством мы можем и управляем. На этом Полянские земляки обсуждение государственных дел закончили и разошлись. ...Чижов, проводив Вареньку, долго ходил по городу без цели. Все было в нем скомкано, спутано, не на месте. Злобные мысли, злые олова приходили на ум. Он знал, что земляки не простят ему его измены. Придется опять признаваться. Но это было легко сделать раз. Тогда— в истории с азимутским ашсьмом— он сам чувствовал, что обился случайно. А сейчас, на этот раз? Начистоту он не может уже признаться. Надо чуточку утаить. А раз так, то не все ли равно— чуточку или сначала до конца? На последний ‘двугривенный он пошел в кино. Любовная кино-драма, вывезенная е запада, еще более развинтила его. — Ни черта не скажу,— решил он и пошел в полк. Таж и вышло. Горсуну, придя в роту, он сказал, что уйти в город нужно было ив чрезвычайно-неотложным делам, а по каким— он сказать не может. — -Ладно, Миша,— 'согласился Горсун,— я подожду, ты потом окажешь. После Горсуна пррязались другие односельчане. Те сыпали укоры без обиняков, напирали напрямик. Чижов вскипел и послал Грушанова с Сутоваловым «ко всем ма­ менькам». — А № не дадим тебе подписываться под письмом,— пригрозил Сутовалов. — И не нужно!— ответил Чижов.— Я без вас, захочу, напишу. Перед ужином к Чижову подошел Туе. — Ну, где был сегодня?— спросил он, как ни в чем не бывало. Чижов услышал » вопросе насмешку, покраснел, ответил резкостью: — Я не обязан отчитываться. Туе, как бы не замечая грубого ответа, весело сказал: — А ну, давай, по душам поговорим! — У меня болит голова,, лучше завтра,— показывая свое нежелание разговари­ вать, заявил Чижов. За ужином односельчане не пустили Чижова на обычное, между собой, место. — Ты нам ‘больше не земляк,- сказали они. 1