Сибирские огни, 1929, № 2

3. ИЗМЕНА Бодро и мерно маршируют красноармейские дни! Был Чижов молодым бойцом— покрякивал иногда, а первые недели даже и кряхтел. Нею, что тяжело,— дома да в ноле куда хуже доставалось,— порядо-к шоду непролазный. Каждый день— деловой, все часы насчету, и все они, казалось, или* совсем не твои, или не совсем, твои. Но прошла ®раагеармейская юность! Был нынешней осенью у Чижова такой раз­ говор с молодым шестигодником. — Тяжело, браяуха,— оказал тот.— Все время здесь дядино. В другой бы рае и не. сделал чего, а нельзя— не хозяин ты себе. — Врешь,— 'Возразил Чижов,— просто не научился ты еще хозяином быть. До- маг-то работал как? — А как?— загорячился шеститомник и, не подозревая, куда гнет Чижов, важно заявил:— хочу— делаю, хочу— на печи валяюсь! — Дав кажой же ты после этого хозяин? Лодырь— это так. Настоящий хозяин де­ лает все, что нужно, охотно,' не откладывая... Шестигодник не сдался сразу. — А что мне здесь— все нужно? Чижов свистнул. — Здорово живем? А ты кто— буржуй, что ли? Советское государство твое? Красная армия— твоя? Защищать свое государство— -должен ты, хозяин? Эх, ты, паря- балаган! Не тужи, привыкнешь скоро, запоешь по-другому. Варенька столкнула Чижова с четкой красноармейской межи, пока не споткнулся на азимуте. Тут, получив табучжу, опять выбрался на ладный путь, зашагал со всеми в ногу. Горсун поддерживал Чижова, увлекал жить и работать в коллективе и заодно с них. — Разве мы жили до Красной армии, Мишуха,— говорил он.- -Так, вертелись не­ страшными пугалами на заднем дворе у жизни. Жизнь начинается, когда ты политически разбираешься хотя бы по окладам, когда ты понимаешь себя не Михаилом Чижовым, не Федькой Горсуном, а ирестьянином-бедняком Чижовым, батраком Горсуном, и точно видишь, кто еще бедняк, батрак, рабочий, а кто нэпач, кулак, с кем тебе и куда попутно игги... В субботу, накануне воскресенья, когда было назначено обсуждение письма-нака- за Полянских земляков, Чижов встретился в полковом клубе с Варенькой. Сжалось, раз­ жалось и забилось горячим боем сердце,— какое егозливое, своевольное! Но взял Чижов над ним верх, как берет опытный наездник в вожжи горячего коня. Радовался, обжигался прикосновениями рук, но не хмелел. Впервые заговорил о будущем. — Осенью я уволюсь, Варенька. Ты поедешь со мной в Поляны? Варенька кокетничала, больно ломала Чижову палицы, ответила шутливо, дразняще. — Далеко загадываешь! До осени ты десять таких, как я найдешь. А, может, и я кого другого полюблю? - Не шути,— сказа! Чижов,— я серьезно говорю. Ты знаешь, как я тебя люблю... — Завтра узнаю,— перебила Варенька.— Завтра в двенадцать я еду к себе в де­ ревню. Если придешь провожать, тогда верно, та) любишь. Чижов вздрогнул. Покалывающий ток просеменил по позвоночнику. - Завтра... в деенад... не могу, Варенька! Мы жак^раз в это время будем обсуж­ дать письмо-наказ нашим сельизбирателям. Не могу... - Не можешь— не надо, друго-го найдем,— обиженно ответила Варенька, отверну­ лась, и Чижов -почувствовал, как усилился напор крови в его жилах, каж застучала она в висках, отдалась звоном в ушах. Поплыли навстречу огни, люди, предметы, все смеша­ лось, спуталось, медленно завертелось. В тот вечер он холодно расстался с Варенькой.