Сибирские огни, 1929, № 2

В детских, шел» открытых глазенках сестры догорал далекий закат. На стене ерзала борода отца. Ныл самовар и в тон ему ворчливо причитала мать: — Напасись тут всего-то... Вон опять дождя нет и нет... Чижов вернулся на политчас ir большом смущении. Перед ним, как и перед дру­ гими красноармейцами, лежала тетрадь для записи основных выводов политзанятий. Он безотчетно взял карандаш и, словно в бреду, нервно и напористо написал: денег... не шлют... Ha-днях в команде цеизовиков, куда ходил Чижов с поручением от командира ро­ ты, он услышал особое слово азимут. И оно, как и нолитруковские «производство средств производства», показалось Чижову любопытным. Он долго любовался им, как не­ виданным 'Предметом, загадочным и интересным, не докопался до значения,— все же бе­ режно и так, чтобы всегда было под рукой, положил на одну из полочек памяти. Через день-дна пришла на ум мысль, какой не приходило никогда, завладевшая Чижовым так же, как завладела нм Варенька. Многое тут сошлось в одно, сцепилось, склеилось, дало то, что нужно. А нужно было Чижову заиметь деньш, ибо жила на свете Варенька и люби­ лась она Чижову ух, как крепко, волновала, обжигала незримым -огоньком! Он написал письмо домой— родным. Целую страницу усердно кланялся, даже са­ мых дальних родственников припомнил,— все не решался написать о самом главном. И после поклонов еще долго тосковал «об родимой дерешие». Решился вдруг, перешел на сокровенное круто. Так валятся под откос поезда и пьяные, так падают на под дета. ...Случилось у меня горе, что не могу сказать. Потерял я боевую принадлеж- % нссть азимут, стоимостью в пятнадцать рублей... Варенька— причитанье матери— азимут... Три стены надвинулись на Чижова. Он попятился. Вернулся на политчас. Душным жаром окатило смущение. Впереди встал ту­ ман, а за ним— нето говор, нето журчанье ручья. Прислушивался, слышал, но лишь постепенно звуки осмыслялись. Говорил политрук Туе... — Пишите, товарищи, в деревню, раз’яоните отцу, брату, матери, своему товари­ щу, зачем нам нужны для заводов машины, нужна индустриализация. Разоблачайте ку­ лажа, почему он против этого... Помните, что коммунистическая партия хочет, чтобы и рабочему я трудовому крестьянству жилось лучше, совсем хорошо жилось. Об этом она всегда заботится. И по этому пути к хорошей жизни ведет их. Будут у нас свои машины, будет их достаточно, сколько нам нужно— будет больше и ситцу. Об этом надо писать в деревню. Политрук остановился. Из-за стволов выпорхнули возгласы— «правильно!», «напишем!». — Дело ясное,— пробасил сосед Чижова. — Не для всех, к несчастью, ясное,— опять заговорил политрук.— Вчера я полу­ чил из деревни письмо. Родные одного красноармейца нашей роты пишут мне, чтобы я простил их сына, не наказывал его за потерянный им азимут!.. Четвертая стена встала вплотную позади Чижова. Чижов, словно повернувшись дважды «кругом», убедился: выхода нет. —- По-шб!—раздельно, как команду— «К но-ги!», сказал он себе, и уже не слы­ ша.!, а жегся словами политрука. — Раньше, в старой армии, солдаты теряли мулек... Красноармейцы дружно, хотя и сдержанно, рассмеялись. — У нас нашелся хитрец, потерявший азимут. Слово для деревни— во какое, не выговоришь! А он пишет, что потерял этот азимут, и с нето взыскивают за потерю народ­ ного имущества. Просит прислать денег, иначе— под суд, а там-—в итздэ. И это, товари­ щи, написал красноармеец, боец Красной армии! И сыграл этим письмом наружу всякому кулачью. Он, конечно, не думал об этом. Ему показалось, что обман родных— дело семей­ ное, частное. На поверку же выходит, что оно не семейное, а большое, и общественное,