Сибирские огни, 1929, № 2

громадами, чувствует в своем сердце такую радость, что вот схватил бы р а з о м все в охапку и обнял. Нет сил удержаться от ликующего могучего крика. Так пронзительно свистит сурок на солнечном припеке, вылезши первый раг после зимней спячки. Так рявкает седой хозяин тайги, выбравшись из берлога и озирая маленьким острым глазом своим темные кедровые пади с высокого каменного помоста. — Ого-го-го-го-о-о-о! Селифон поправил резавшие спину лямки заплечннцы, сдвинул шапку поплотнее к бровям, подал корпус вперед и сильным броском отделился от вершины гребня. Несясь с крутиков, Селифон всегда чувствовал, словно у него вырастали крылья, и что он невидимо машет ими, стоя на одном месте, а на него стремительно летят лога, увалы, слившиеся в непрерывные волны стволы деревьев и все, все мчится с такой силой, что у него свистит в ушах, захватывает дух и мельтешит в глазах. В узкую, точно кнутом простегиутую щель вихрем влетел Селифон с горбатой седловины белка. Плотно сжатые ноги одна к одной в коленях тормозят поставленные на ребро лыжи, но бег неудержим, как пущенный с горы камень. Движениями управляет инстинкт, молниеносно подсказывающий -нагнуть голову, вильнуть от выставившегося из-под снега каменного ребра, присесть на корточки и пролететь у самого ствола под заснеженным лапником. Избушку Селифон нашел в вершине пади. К приходу Тишки он натаскал сушняку и подтопил каменку. К ГЛУХОЙ ПАЦИ Небо на востоке кровавело все больше и больше, точно кто-то невидимый всадил в голубую мякоть его огромный нож. Широкие волны крови, хлынув, напитали не толь­ ко тучи, но смочили и вершины белков и снежную поляну у избушки, с торчащими из снегу вырезанными мерзлыми ветками и прыщевато-остренькое лицо смотревшего на вос­ ход солнца Тишки. — Ты, Тихон, иди книзу речкой, я же пойду в вершину пади, да круг-то-обрежь побольше, чтобы не напортил кто-нибудь. Сам знаешь, время промысловое, азартные из калмыков да и из русских и до этих мест добраться .могут. :— А я думаю, не лучше ли нам вместе пойти, вдвоем-то сподручней, а насчет калмыков это ты напрасно Селифон, винтовки-то на што, да я, да попадись бы только... — А ты не ерепенься, в лесу места на всех хватит, вот обрежь свой участок и— кончено. Калмыков же, брат, я не меньше тебя знаю, самый смирный народ, он, ка> мык-от, в щеть к тебе не полезет, не тронь только его. Вместе же нам с тобой промыш­ лять не с- руки, ни за одной же белкой вдвоем гоняться. Селифон спешил на промысел, хотелось поскорей надеть лыжи, взять винтовку, нырнуть в манящую темь кедровников и «разговеться» первой мягкой, дымчато-пе­ пельной шкуркой белки и— дальше второй, третьей, десятой. Торопливо накрыл котелок с недоеденной кашей, торопливо подвесил под пере­ кладину -сржу, трясущимися руками зарядил первый заряд. Уходить будешь, подопри избушку хот поленом, да смотри, если раньше вер­ нешься, на ночь дров напаси,— крикнул он уже на ходу Тишке, возившемуся у из­ бушки. В первом же гайке издали еще глаз ухватил свежий беличий след, его пересек второй и почти рядом третий. Сердце заколотилось. Ничего не видел Селифон, кроме этих синевато-голубых и четких, как. серебряные полтинники, свежих следков. Ближ­ ний след привел к старому коряжистому кедру. Легкие, как уколы шила, знаки 'от ко­ готков белки, не успели еще затечь на коре дерева. Обошел вокруг— выходного след» нет. Дерево на отмето— тут. Селифон снял вннювку. отошел под другое дерево и, при­ жавшись за ствол, замер.