Сибирские огни, 1929, № 2

ходкими. Селифон с-нова пошел вперед, слегка сгибаясь в пояснице, в гору, ныряя в просветы сгрудившихся пихт, осыпая комки снега, бесшумно падающие в мягкую порошу. Под вечер Тишка окончательно скис и отставал все более и более. Селифон молча взял у Тишки ружье, взял торчавший из-за опояски топор, вынул у пего из сумки связку колонковых капканов и, убавив ход, снова занырял с хребта на хребет, с пади в падь, перепрыгивая ключ за ключом, пересекая распадок за распадком. — Дернул дьявол с пропастиной связаться,— начинал злиться Селифон, когда солнце, тускло мигнув в туманной изморози, скользнуло за порозовевший хребет 'белка. •— Эдак и до избушки не добиться,— прибавляя ходу, ворчал Селифон. Скатив­ шись с крутика и взнявшись на широкий Семенкин увал, от которого верст пять оста­ валось до промысловой избушки, Селифон оглянулся. Тишки не было видно. Селифон снял лыжи, отоптал снег и сел. Из глубины увала на поляну выползла темь. — Тихо-он! — О-о-он!— передразнило эхо. — Далеко отстал, должно, не слышит. И рядом, а не дойдем, хоть здесь но­ чуй, дак в ту же, пору. Тишка садился через каждые сорок-пятьдесят сажен. На Семенкину заимку ему итти не хотелось: в прошлом году, возвращаясь с промысла, Тишка ночевал у Семен- юи и, уходя от него на свету, «по ошибке обменил» свои старенькие прорванные чирки на добрые бродни Семенки. Семенка два раза наведывался в Черновушку к Курносенку, но оба раза Тишка ловко увиливал от Семенки. Не хотелось итти ночевать на заимку и потому, что Семен­ ка станет выпытывать у Селифона, куда это они направились из своих-то ухожьев, чего доброго еще увяжется с ними. — Во что бы то ни стало, обойти надо Семенку, ночуем и под пихтой,— решил Тишка. Тишка слышал крик Селифона, но не отозвался.— Пусть стемняет, тогда и по­ дойду. — Тишка-аа!— снова закричал Селифон. Тишка поднялся и негромко отозвался:— Иду. Подходя к Селифону, Тишка заприпадал на правую ногу и, как. только дошел до него, повалился на снег. — Изувечился, брат, я совсем, ногу об пенек расшиб— ночевать доведется. Селифон вдернул нош в юкеы и, не глядя на Типгку, вошел в пихтач. Выбрав небольшую полянку, остановился, достал топор из-за опояски, ударил по зазвеневшей сухостойной пихте и стал отгребать вокруг снег. Потом Селифон снял сумку, осторожно положил на нее свое и Тишкино ружье, плюнул по привычке- на руки и 'сердитыми уда­ рами стал рубить дерево. Мерзлая пихта, высохшая на корню, звенела под топором, как металлическая. С каждым ударом Селифон ожесточался все больше и больше. Щепки брызгами летели на снег, струйки пота застилали глаза, а подрубленная больше половины пихта все звенит и звенит. Подошел Тишка и, не снимая лыж, присел около сумки. — Берегись!— крикнул Селифон вскочившему стремительно Тишке, когда пихта, ржаво скрипнув, в последний раз вдрогнула и гулко рухнула, захватив концами сухих веток испуганно согнувшегося Тишку. — Убьешь, дьявол!— визгливо заругался Тишка.— Куда валишь? Тишке очень хотелось выругаться матерно и хоть на ком-нибудь да сорвать ки­ певшую в нем злобу, но он удержался, -взял топор и стал с соседней пихты рубить Hi? подстилку лапник, Селифон отсек сучья, перерубил пихту, положил вершины конусом одна на дру­ гую, сложил щепы и сучья под поваленные бревна и поджег. Тишка принес две охапки лапнику и стал укладывать на разгребенной площадке «елань». Огонь с шипением и