Сибирские огни, 1929, № 2

— Чаще! Чаше!— не. своим голосом выкрикивал Селифон на выбивающегося из сил гармониста Ваньку Мордатого. Эх, черти табак толкли, Угорели—на полок легли. Стоявшие и сидевшие подергивали и головой и плечами, шевелили в такт тан­ ц у ю щ и м ногами, вскидывали бровями и дышали учащенно, точно и они вместе с Агра­ феной и Селифошкой были в кругу: Растатуриха коров пасла— Заманила на лужок козла. — Чаще! Чаще! С лица Селифона ручьями стекал лот, черные волосы растрепались и прилипли ко лбу, а Аграфена все плыла и плыла, уставив «руки в >боки» перед самым носом пре­ следовавшего ее Селифона, врешя-от-времени увертываясь от него и, как бы нехотя, отмахиваясь цветным платком. Растатуриха высока на ногах— Накопила много сала на боках. Сквозь шум, звон гремевшей в шкафчике посуды Селифошка слышал ржанье, взвизги смеха и пьянел все более и более. Всем еще существом с неудержимой буй­ ностью управляли ноги. Гармонист, окончательно обессилевший, смолк. Аграфена часто дыша остано­ вилась и, взглянув помутневшими глазами, попробовала шагнуть, но ноги ее точно прилипли к полу, и она, шатаясь, стала тихо оседать. Селифон схватил ее на руки и, шагая прямо на народ, понес ее и положил на голбчик у печки. — Вот, нечистый, уморил бабу,— отвечать будешь, кудлатый, за Раетатуриху. Кто-то прыснул ей в лицо водою, Аграфена вскочила и, оправляя сарафан, за­ смеялась : — Вот, кобель черный, меня перешивал. Селифон, не поднимая шапки из-под ног Марины и ни разу не взглянув на нее, взял подмышки по парню и поволок их из избы на другой край деревни догуливать хмельную, святочную ночь. Селифон надел новый зипун, расшитый на воротнике цветным гарусом в хитрые ' завитушки, достал из ящика шапку и новую же, с длинными разноцветными кистями, опояску. Крепко перетянул себя в талии, отчего сделался еще больше. Вошедшая баб­ ка Ненида Самоховна, а за пей и Дунька с ведрами парного молока остановились, лю­ буясь Селифоном. — Иди, иди, девки уж песни заиграли, иди, сынок, с твоей-то молодостью да К]>асотой и погулять только. Дунька не выдержала и, опустив ведра, с серьезным не но летам лицом, стала заботливо расправлять собравшийся сзади борами зипун брата. Заломив шапку на левую бровь, Селифошка шагнул к дверям, не обращая вни­ мания на оживленно жестикулировавшую Дуньку. Увидеть Маринку, заглянуть ей хоть № в глаза, сжать ее пальцы в своей руке— и больше ничего ему не надо. Маршшш голос Селифон издалека еще услышал и выделил «разу же, как только девки запели на высоких нотах. Да ты заря ли да моя зо-рень-кааа-аа, Дааа ты заря моя ве-чер-няяя-яяя. Чище и звонче голоса Марины ни у одной деревенской девки не было, и брал ее голос за сердце не одного только Селифона. Да-а разыг-равшись, распля-салася-ааа Да-а только-только ра-зыгра-лася-ааа