Сибирские огни, 1929, № 2

— Обязательно надо. Батрак это. С малых лет у богатых мужиков работает. — Надо, конечно. Пиши его.— Уполномоченный обратился к собранию.— Я ду­ маю, возражающих не будет? Ефим писал уже на второй странице листа, часто отрывался и посматривал на председателя. Макар понимал его взгляд, краснел и поспешно спрашивал: — Еще кто? Кто? А, ну, ребята. Желающих больше не было, -и Ефим свернул лист, на котором 'были переписаны семьи и имущество каждого, и сунул за ворот рубахи, как самое нужное и дорогое. — Подумайте о названия,— перед закрытием собрания оказал уполномоченный. — Это можно,— Петр Иванович Воронин встал на ноги.— «Свободный труд», по- моему. — «Новый пахарь».— Ефим не разглядел, кто крикнул это. — «Заря свободы». — «Красное утро». Когда все замолчали, встал Ефим: — Я за то, чтобы назвать коммуну так: «Крепость».— Последнее слово сашал он с особенной твердостью в годасе, будто положил перед собравшимся огромнейший ка­ мень и теперь ищет в их взглядах и согласие, и восхваление.— Товарищ уполномоченный смеется, сказать хочет: «На крест походит», а я говорю: ничего, пусть походит, лишь бы крепка была наша коммуна, как кротость. Да. Правильно я говорю, ребята? Враз ответило несколько человек: — Правильно. — Согласны. — Так и записывай. На улице, догнав Макара, спешащего домой, Ефим спросил: — Почему ты не записался? — Как тебе сказа,ть...— Мажар покраснел, как неопытный воришко, уличенный в краже, покашливал, не находя подходящих слов для ответа.— Зачем вам липшие рты? Сейчас я— председатель ревкома, а завтра,— сам знаешь,— выберут председателем со­ вета. В коммуне работать мне не удастся. Ефим уколол его быстрым взглядом горящих глаз и тряхнул головой. — Не крути пуговицу, говорил бы начистую, возьми тя лешак. Из-за бабы.— • Ефим настолько возвысил голос, что последнее слово камнем опустил на голову друга. Растерявшись, Макар повертывался, как воробей на сучке, бормотал: — Нет, нет. Пошто же... баба тут не при чем... —- Не люблю, когда кривят душой. Напрямик надо резать. Так я и делаю, второй раз говорю: из-за бабы.— Резко оборвав разговор, Ефим так опустил кулак, что, каза­ лось; кол перед собою в землю вбивал. Они молча дошли до угла Макаровой усадьбы. — До свиданья. Завтра увидимся,— крикнул Макар от ворот. Ефим не ответил, наклонившись вперед, пошел быстрее. В доме не было огня, он прошел к лошадям, привязанным к телеге. Кони, дергая пахнущую поздними цветааш траву, торопливо пережевывали ее и ежеминутно прыскали. — Дождь завтра будет. Он стоял посредине двора, на котором чернели остатки крепкого хозяйства Гурья- на, валялись обломки, виднелись оскаленные зубы разломанных построек. Казалось, что разрушалось все это только для того, чтобы очистить место для нового. Ефим думал, что по этой ограде скоро забегают люди, раньше приходившие сюда работниками и поден­ щиками. Здееь начнется новое и большое— то, что захватывало его, пьянило бодростью. Ефим чувствовал, что нашел свое место в жизни. ( Продолжение следует) .