Сибирские огни, 1929, № 2

36 А. КОПТЕЛОВ у ней крепче и крыша целее, сени же он к зиме надеялся построить. Двор очищался от- обрубжов, сутунков, обрезков плах и досок. Все разделили на три кучи, а по вече­ рам вею упряжь, тотгоры и лопаты закрывали в амбар. Старый двор Гурьяна развали­ вался с треском. Старик был счастлив, что не видел, как разламывалось старое гнездо, основан­ ное отцом его на этом лесистом увале; если 'бы он вид^л все это— обида была бы еще сильнее, а жадность и гордость за род свой, возможно, 'вернули бы его обратно в хо­ зяйство, которое он сейчас старался ненавидеть. Всю весну он не приходил домой. XY. Зима была многоснежная, первые весенние недоли— 'дождливые, земля напита­ лась влагой, как свежая губка, и зелень на полянке возле Гурьяновой усадьбы подыма­ лась ровная и густая, как ворс бухарского ковра. Ефима поражали оыстрая смена красок. • _ Еще вчера полянка была бурая, а сегодня... так и прет, так и прет зелень. А дружно-то как! Земля дыхнула своей силой, брызнула в лицо бодрящими запахами буйного ро­ ста, хвастливо махала перед глазами распускающимися пачками берез и цветущей вер­ бой. Из сердца выливалась большая и теплая радость. Ефим, отдыхая от суеты днев­ ной, шел по полянке, жадно глотая сладкий вечерний воздух. До сих пор он не заме­ чал этого неудержимого стремления к солнцу, этой, освободившейся от холодного пан- цыря зимы, силы. И им овладело удивление: — Чорт его анает, как это проходило. Снег, дождь, слякоть, а потом... я заме­ чал только желтеющие травы. Семь лет жизнь остервенело гоняла его по земле, усыпанной осколками снаря­ дов, пеплом пороха, скованной стальными обручами дорог и каменными лентами улиц. Иногда он на несколько месяцев задерживался на одном месте, но жизнь снова пинала его, и он катился деревянным шариком. Земля, а тел более сила ее, не замечалась, ибо этому пьяному бегу сопутствовала другая сила, созданная человеком. Теперь так просто ступающая на влажный ковер зелени босая нога чувствовала мягкость этой зелени и ту силу, которая, казалось, бьет из земли бойкими родниками, колючками ударяет в подошвы ног. Он шел с открытой грудью и приподнятой головой. Думать хотелось о чем-то нужном, большом, что должно разорвать старую одежонку мира так же решительно и быстро, как эта зелень разорвала на мелкие клочки бурый прошлогодний, травяной покров, а голову вдруг заполни.™ воспоминания о далеких днях. — Так же босиком бегал по Дальней гриве, саранки1) собирал в бороздах, ко­ гда отец пахал целину. Тогда еще даже на Пологой гриве была целина. Сколько же лет этому?— Около двадцати. Сероглазым мальчиком представлял себя, бежал под гору, где начинался берез­ няк, спускался к ключу с холодной водой и так задушевно и ласково шептал: — Здесь любил я бегать в давние весны. Какой же стала сейчас Дальняя грива? Лес, наверно, вырубили, землю «выпахали».— У него появилось желание побывать на этой гриве, которую два десятка лет тому назад пахал только его отец; пашни соседей были расположены на гривах, отделенных логами и еограми, чащей непроходимой, и он решил в первое же утро поехать в поле-.— Для посева надо полосы выбрать. Третий раз подымался от реки, где земля была еще слишком сырой, тогда толь­ ко заметил на лужайке черное пятно. — Бревна?— Кажется, бревна.' Кто это вздумал тут селиться? *) Саранки—луковичное растение из семейства лилейных.