Сибирские огни, 1929, № 2

Однажды он зашел в комнату, когда Агриппина, подергивая бородку кудельки, привязанной к раскрашенной пряснице, и покачивая головой, пела частушки. Она ви­ дела “его в окно, но не замолчала. С горы камушек катился В сине морюшко упал... Гриша, по-отцовски, громко кашлянул и быком рассерженным посмотрел на жену. Агриппина бросила на него короткий взгляд горевших любовью, которую она вкладывала в песню, глаз, еще пуще качнула головой и закончила громче и звончее: Мой миленочек женился— Он не лучше меня взял. Золотыми монетами сыпались слова песни, катились по комнате и наполняли всю ее. Гриша подошел к жене и топнул ногой. — Распелась. Заггкни глотку-то. Агриппина презрительно глянула на него через плечо, уколола вызывающей улыбкой и снова запела: Мой миленок целый день Носит шапку набекрень... — Замолчи, говорю,— рявкнул Гриша, резко покачнувшись. Улыбка брезгливости появилась в уголках тонких губ; не глядя на мужа, кото­ рый напомнил сейчас огородное пугало, собранное из деревянных частей ( гайки отвин­ тились, и он кривляется сейчас), продолжала: Мимо окон он пройдет, Белой рученькой махнет. Положила 1грясницу, встала не торопясь и, с доетинством неся легкую припод­ нятую голову, пошла в куть. Вернувшись, деревянную тарелку с хлебом поставила на угол стола. Гриша бросился за ней, но у стола остановился; схватил тарелку за край н кинул к ногам жены. — Жри сама. Агриппина спокойно посмотрела на его налившееся юровыо лицо и прошла к пряснице. Опять теребила седую бороду кудельки, шуршала простом и левую руку по­ дымала выше головы, вытягивая длинные и тонкие нитки. — Чо замолчала? Пела бы еще. Агриппина косо посмотрела на мужа, как бы оказывая ему большую честь этим холодным взглядом, запела с тою же беспечностью: Хороши наши ребята Только славушка худа... Притопывала ногой и задорно покачивала головой из стороны в сторону. Гриша смело, как рассерженный петух, чувствующий «вое превосходство над противником, но страдающий трусостью, налетел на жену, кричал, чтобы она замолча­ ла, но она не слушала его; сдернул с нее платок и теребнул за волосы так же нереши­ тельно и жалостливо, как матери теребят маленьких детей. Лицо Агриппины полыхнуло озлобленностью, налилось кровью; она взмахнула проснем и опустила пятку его на широкий лоб мужа: веретено переломилось и в руках ее остался короткий и тонкий конец. — Ах, так ты... сука такая!..— Гриша снова бросился на жену, но она вертля­ вой кошкой отскочила к двери, а под ноги его столкнула с лавки прясницу. Запнув­ шись за точеную ножку пряслицы, Гриша хлопнулся о пол. Ржавые крючья тесовой двери в сенях скрипнули, и тонкие не плотно приби­ тое половицы зашевелп-тась под чьими-то тяжелыми шагами. Агриппина не успела •Ч’икрыть платком косы, как распахнулась дверь и у порога встал Ефим. Он посмотрел !|а нее, потом на брата, подымавшегося с пола.