Сибирские огни, 1929, № 2

очень определенно говорит и «кое о чем», и «кое о ком». Она говорит, прежде всего, о том, что автор и его «герои» являются предста­ вителями внутренней эмиграции. Они— реакционеры и монархисты. Книга, да­ лее, говорит о том, что в наших изда­ тельствах сидят слишком благодушные и близорукие товарищи, которые «не ве­ дают, что творят». В самом деле: кто еще, как не махро­ вый монархист, может утверждать, что «мелкие выдумки революций, все эти конвенты, учредительные собрания,ведь они прежде всего явно неполномочны. П р о с т о е ц а р с к о е о т р е ч е н и е , д а ж е к о г д а о н о в ы н у ж д е н о , п о л н о м о ч и е й». (Стр. 51)?! На 53 стр. автор уверяет, что королей «в о з- м о ж н о л и ш ь у б и т ь : с у д и т ь и х н е в о з м о ж н о » . Еще одна фраза: Таврический сад (в Ленинграде) оскор­ блял «героев» «близостью к бывшей ду­ ме, п о с т ы д н о о с т а в и в ш е й Р о с ­ с и ю с н о с о м и л и б е з но с а » ? ! (142 стр.). Революция, все революционное и со­ ветское, наши учреждения, наших ра­ ботников Лугин высмеивает, иронизиру­ ет по всякому поводу, издевается. Совет­ ских газет «с их скучноватым и доста­ точно вульгарным по форме содержани­ ем» его «герой» не читает (стр. 89). О бе­ лой северной ночи он говорит, что это « е д и н с т в е н н о б е л о е , ч т о е щ е с м е л о не т а и т с я в к р а с н о м г о р о д е Л е н и н а , ч т о е щ е не д о ­ г а д а л и с ь (?!) и л и н е у с п е л и п е р е и м е н о в а т ь (стр. 97). У фаши­ стов в Фиуме имеется ВЦИК (123) (? !) В профсоюзе вопросы не прорабатывают­ ся, а «пробриваются» (254) и т. д., и т. д. «Роман ни о чем» кончается датой: «Ленинград, апрель 1921». Если мы вспомним начало 1921 г. (советизация Абхазии и Грузии, договора о дружбе с Турцией и Афганистаном, X с’езд партии, на котором решался вопрос о НЭП ’е, Кронштадтский мятеж и др. исторические Д. И. Менделеев по воспоминаниям О. С. Озаровской. Изд. «Федерация». JV1. 1929 г. Стр. 163. В папке ц. 1 р. 35 к. Автор этой книги был в течение не­ скольких лет лаборантом великого хи­ мика. Впоследствии Озаровская, оставив химию, сделалась замечательным худож­ ником живого слова и мастером русской речи. Этому стечению обстоятельств мы обязаны редкой книгой: о всемирно­ известном ученом рассказывает его близ­ кий ученик, но вместе с тем и художник слова, умеющий ярко и сильно воссоз­ дать живой облик славного ученого. По события), то политическая физиономия автора станет еще более ясной. Но, может быть, зададут нам во­ прос, — «Роман ни о чем» имеет боль­ шие художественные достоинства? Мо­ жет быть, автор ищет новых путей в ли­ тературе? Поражает внимание необык­ новенным оформлением, стилем?.. О художественных достоинствах этой книги не может быть и речи. Словесное оформление," весь стиль, это — смесь А. Франса, Брешко-Брешковского и Зо­ щенко. Приведем для иллюстрации несколько «стилистических фраз». Джиадэ ездит «в черной каретке с зо­ лотым гербом, запряженной четверкой белых породистых лошадей». У нее «бе­ зукоризненно правильный нос», «глад­ кая, ослепительно белая кожа», а «упру­ гие груди ее обращены точеными острия­ ми в разные стороны»... «Граф опустился на колено и с выражением страсти, ис­ полненной преклонения и смертельного отчаяния, приник к ее протянутой, чу­ жой руке» (стр. 61). «Ина, оставшись одна, мечтала. Ей мнилось, будто в чьих- то властных руках она покоится нагая, едва прикрытая кроваво-алой тканью» (стр. 101). «И быстрым движением схва­ тив его левую руку, она приложила ее к своему телу»... (174 стр.). «Пленительно­ обнаженная Вера» (149 стр.). Не подумайте, что Генрихи, Джиадэ, Наикы, Арские, Тамары (какие «аристо­ кратические» имена!) только и делают, что «обнажаются», флиртуют, меняют своих любовников и любовниц? Нет, все эти сексуальные жесты и «занятия» они сопровождают рассуждениями о «лунном архангеле Гаврииле», апокалип­ сисе, «Ромео и Джульете» и пр. «возвы­ шенными» разговорами. А после таких блаженных часов они навещают старых княгинь и бывших царских чиновников, ходят в церковь, ездят на курорты. Нужно ли еще доказывать, что книга Лугина—вредная, реакционная книга? Приведенные выше выписки и ссылки го­ ворят сами за себя. А. Шугаев. изложению и языку, книга Озаровской доступна всем, — и нужно, чтобы эта книга была широко прочтена. Имя авто­ ра «Основ химии», творца «периодиче­ ской системы элементов» известно е.два- ли не всякому грамотному человеку. Уче­ ный авторитет и вес Менделеева бесспо­ рен. Но книга Озаровской изображает Менделеева с той стороны, которая мало известна, и рисует его такими чертами, которые особенно близки нашему време­ ни. Это — повесть о повседневной рабо­ те, об общественном служении ученого.