Сибирские огни, 1929, № 2

нас достаточно, если мы условимся понимать ритм, как правильную смену звуко­ вых, зрительных, мускульных и т. п. впечатлений. Громадное значение ритма выяс­ нено в классической работе Бюхера — «Работа и ритм». Очень выразительно и вполне согласно с научными данными обрисовано действие ритма на первобытного человека в одном из романов Джека Лондона. «Вдруг кто-то схватил палку и стал ударять ею по стволу де­ рева. Ему удалось добиться известного ритма, и совершенно невольно наши крики повиновались этому ритму, который оказал на нас стран­ ное, успокаивающее действие — мы забыли про свою ярость, про при­ чину, вызвавшую ее, и хором затянули что-то дикое и несуразное с точки зрения людей двадцатого века, но безусловно стройное для участников этого дикого пения... Мы, зрители и действующие лица мо лодого нарождающегося мира, не владели адовом и, часто собираясь, удовлетворялись какофонией, по сравнению с которой какофония Вавилонского столпотворения была музыкальной. Но при всем том следует признать, что мы усвоили себе чувство ритма, который содер^ жал в себе главные элементы грядущего искусства. Мы присутствовали при зарождении искусства» («До Адама», гл. XIV ). Ритм присущ как стихотворной, так и нестихотворной речи*). В каких имен­ но формах он выражается в последней, сказать трудно, тогда как ритмичность стихотворной речи детально исследована. Но если нам трудно определить, в чем собственно выражается ритм нашей обычной речи, то мы живо ощущаем его на­ рушения. В нашей фразе установился довольно прочный порядок слов (как и во всяком языке): подлежащее ставится перед сказуемым, определение — прилага­ тельное перед определяемым, дополнение после управляющего слова и т. д.; уста­ навливались и обычные изменения этого порядка, напр., перестановка слов при вопросе**). Чтение или слушание фраз, построенных этим привычным порядком, дается легко, но, с другой стороны, шаблонная фраза мелькает мимо сознания: смысл улавливается, но слова не привлекают внимания. А мы уже говорили, что поэтическая речь должна задерживать на себе внимание. И вот писатель прибегает к нарушению обычного распорядка слов. Такая фраза при чтении вслух невольно заставляет прислушиваться, а при молчаливом чтении об нее «спотыкается» глаз. Возьмем для образца кусочек из «Правонарушителей» Сейфуллиной. «Гришка, как и большинство ребят, читать не любил. Живая жизнь книжку заслоняла. После ужина время минутой одной пролетало... По дачам рассыпались. На постель плю­ хались. И сразу сон слетал. Легкий. Без видений печальных» (5). Глаголы не на обыкновенном своем месте, точки там, где, по обычаю, их не полагается, придают речи совершенно своеобразный, непривычный для слуха, ритм***). Она невольно привлекает внимание; скользить по ней слухом или глазом — нельзя. Чехов, как он сам говорил, правил свои рассказы в корректуре, главным образом, с музыкаль­ ной стороны, придавая ей, очевидно, большое значение, и запрещал корректорам ставить знаки препинания. Если мы подойдем с этой стороны к рассказу Сейфул^ линой, то заметим вот что. Кусок речи от точки до точки мы привыкли считать законченным по смыслу целым, равновеликим в этом отношении другому такому же куску, придавая ему и произносительную законченность. Сейфуллина ставит точки необычно: «И сразу сон слетал. Легкий. Без видений печальных». Точка воз­ водит два последних кусочка в степень самостоятельных фраз, равных по силе другим фразам, заставляя читающего отмечать это и произношением. Характер сна переродившихся беспризорников этим резко подчеркнут. Сделано эго, как мы видим, нарушением привычного ритма • и внесением какого-то особого, нового. Восстановим шаблонный порядок слов и поставим знаки «по правилам». «Сразу слетал легкий, без видений, сон». Это не одно и то же. Однако, наиболее широкое поле для применения ритма представляет стихо­ творная речь. Русский язык допускает очень разнообразные ритмы, начиная от правильного тонического стопосложения X IX века и кончая полным пренебреже­ нием к числу слогов у Маяковского и некоторых других современных поэтов. *) См. статью А. Пешковского «Ритмика стихотворений в прозе» Тургенева в сборнике «Русская Речь», II, 1928 г. **) См., напр., «Теорию литературы» Томашевского, отдел о поэтическом синтаксисе. * -* ) «Речиста писательница. И речь у ней геройская, обрубистая, без прово­ лочки». «Сила в словах писательницы большая». «Сиб. Огни», 27 г., № 6 «Деревня о современной художественной литературе».