Сибирские огни, 1929, № 2

Вопрос о природе поэтического образа сложен и недостаточно выяснен. Но некоторое сходство с впечатлениями от действительности, очевидно, есть. «Скуластый, монументальный киргиз в мехах и остроконечной шапке стал­ кивался с бледнолицым, тонконогим, изысканным смокингом» (Н. Чертова «Лицо денег». «С. О.», 28 г. № 5). Смокинг, разумеется, не может быть ни толстым, ни тонконогим, тем более бледнолицым, но о тонконогих и бледнолицых людях мы так часто читали и слыхали, что воображение отказывается их рисовать, да и мало этих двух признаков для создания яркого образа. «Тонконогий смокинг»— это не­ привычное сочетание, и невольно заставляет сделать усилие, чтобы представить себе этого нэпмана или совторгслужащего. Аналогичное сочетание: «тонконогая стая молодых машинисток» (Е. Анучина «Бунт». «С. О.», 28 г., № б). «На восковом лице выступало дуновение румянца» (В. Итин, «Урамбо». «Сиб. Огни», 23 г., № 5-6). Выступил румянец— это привычно. Дуновение, обыкновен­ но,— ветра. Дуновение румянца заставляет останавливаться, задерживаться: ста­ раешься нарисовать себе это и видишь: румянец слабый, выступил внезапно и бы­ стро сошел. В этом же роде: «Ранен— дало яркую вспышку сознание» (Г. Павлов, «Параграфы, пропущенные в книгах». § 12. «С. О.», 28 г., 3). В четыре— всплесками подашь— Из русла улица выходит. Едва-едва перебредешь Разлив людского половодья. ...Стряхнув опилки пыльных буден... (Лев Черноморцев. «Стихи о городе». «С. О.», 28 г., № 5). «Всплески подошв», «опилки буден»— это, конечно, не прямой смысл слов. В первом случае образ дан звуковой— по сходству с плеском воды; сходство не­ сомненное, но смысл слова установлен иной, новый для читателя (во всяком слу­ чае не намозоливший еще уха),— й воображению дан толчок. «Опилки буден»— сходство уже гораздо отдаленнее, сочетание гораздо более странно*) и толчок силь­ нее. Но ведь здесь попытка образно представить, в зрительном притом образе, яв- вление, взором неуловимое. «Илья, окутанный внезапным паром страсти, бросился к Анджее» (В. Шиш­ ков «Истоки», V III, «С. О.», 28 г., 3). «Пар страсти», конечно, связан кое-какими ни­ тями с паром паровоза и банным паром, но, очевидно, что автбр здесь не восста­ новил первоначальное значение, а установил новое, свое, при том своеобразное, непривычное. Бывает и так, что образное значение слова не поддается восстановлению или автор не хочет окружать его новыми словами, ставить его в непривычную ком­ панию. Ему просто нужно название, но не истертое, останавливающее внимание. Тогда он прибегает к новому слову. Оно, конечно, не всегда новое в буквальном смысле; большею частью это провинциализм или воскрешенное старинное речение (воскрешенное иногда инстинктивно, без справок в старинных книгах). Если со­ чиняется новое слово, то из старых кусочков; совсем новое, «свое», появляется редко (но все же появляется). В одном из примеров, приведенных в .первой главе, мы встречаем слово «блукало». Облако лукавое блукало. Это провинциализм. «Блукать нвг., курск., вор.— путать, блуждать либо бро­ дить, шататься». (Даль, т. 1). Там же c j jo b o «звукало». вдалеке заслушавшись звукала. Это уже собственное производство, но подчинённое обычным законам слово­ образования**). Мальчишкой без забот и дум С арканом весело резвиться, Бродить, забыв про дымный чум По свежим пестрым копаницам. *) Настолько странно, что кто-нибудь и возмутится; если можно сказать «опилки буден», то почему нельзя сказать, напр., «стружки праздников»? **) В ц.-слав. языке есть «почерпало»— от гл. почерпати. «Ни почерпала имэ- ши»—у тебя нет ведра (собств., того, чем черпают).