Сибирские огни, 1929, № 2

Прочую стремя седла, оглаживаю взволнованного Карьку. Мимо едут верхом на покос две девки и ноют разноголосым мотивом. Дружно хва­ тают песню и обрывают в такт лошадиных копыт. Смотрит им вслед наш рабочий Терских, старый таежник и балагур и качает сивой своей бородою: — Очень в заду широкоплеча... — Готово что ли?.. По коням! Остаются за нами полоски еланей, веселые таборы нокосчиков. Иные махают шапками каравану: — Счастливый путь!.. Вступаем в бора лиственничные и сосковые. Скоро и они останутся сзади, и войдем мы на несколько месяцев в черневую тайгу, в тень, в бурелом и молчание кед­ ров, пихт и елей. Все волнистей становится местность, словно близимся мы к черте окаменевшего некогда океана. Стеной стоят гранитные его гребни по ту сторону роки Абакана и девятым валом взгромоздился над ними Хан-Сын— высшая в этом месте точка хребта. Я рассматриваю в бинокль морщинистые обрывы его цирка. Видно, как ценыо и кучами всползают наверх, по склонам заросли кедрача и останавливаются на середине, не выдерживая холодного дыхания таскыла. Не даром в июне на нож еще блестят снего­ вые полянки. — Ну, ребятки, первый под’ем... Испытание наших лошадей и снаряжения. Сырость и прель тайги. Из глубин ее кричит кукушка, точно бьют мелодичные лесные часы. В каше грязи, камней и древесного хлама оступается ®онь в невидимые ямы. Испорчена тропа до отказа, Но она единственное сообщение летом с Кызасскимн приисками. В хвосте каравана крик и шум. Лопнула на коне подпрута, и ящики со снаряже­ нием бухнулись о земь. Ругаются, чинят, перевьючивают. Опять один за одним, пыхтя, упрямо карабка­ ются кони, поматывая головами. А спуск к Абакану еще сложней: гладким, наклонным корытом, вымытым пото­ ками в красном песчанике. Все с лошадей послезали, ведут в поводу, а проводник удало кричит: — Ничего, ребятки, это только начало!.. На перепутьи между приисками и обитаемым миром, на берегу Абакана врыта в берег землянка перевозчика. Сидит у ее порога морщинистый хакас, плетет развешанную сеть и курит на солнышке трубку. Сажусь и я. И тоже вынимаю трубку, угощаю его махоркой, осведомляюсь о вы­ соте воды, о рыбной ловле. Все это не спеша, с расстановками между затяжек крепким табаком. А потом начинаю рядиться за перевоз. Требует он сказочно много. Я даю невероятно мало, а в конце миримся на нор­ мальной цене. Абакан здесь широкий и синий и бурлит по шиверам белыми всплесками. Переправить на лодке весь наш караван— не шутка. Распорядок простой: коней— вплавь, люди и груз— на лодке. Под хребтом, на другой стороне устанавливается наш первый таежный табор, загорается первый огонь ночлега.